Карен Армстронг - 12 шагов к состраданию

Однако что предполагает любовь? Достигнув двенадцатого шага, мы уже знаем, что это не просто сентиментальная мягкость. Когда Иисус учит любить врагов, он поясняет заповедь Книги Левит: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». [235]Левит – текст законодательный, столь же скупой на эмоции, сколь и постановления Верховного Суда. На древнем Ближнем Востоке «любовь» – это еще и юридический термин. Он использовался в международных соглашениях: когда два царя обещали любить друг друга, это означало взаимную верность, практическую помощь и поддержку, даже ценой уступки в каких-то интересах. Это под силу даже самому прагматичному правительству. В глобальной деревне все мы друг другу соседи, а потому важно превращать врагов в союзников. Необходимо создавать мировую демократию, в которой голос каждого будет услышан, и чаяния каждого будут восприняты серьезно. Как минимум такая любовь и забота обо всех служат нашим интересам намного больше, чем близорукая и своекорыстная политика.

В ходе этого шага мы делаем еще одно добавление к медитации с четырьмя возвышенными состояниями ума. Направив дружелюбие, сострадание, сорадование и упекшу на себя, на людей, к которым мы относимся нейтрально, и на людей, которые нам неприятны, вспомним врага: некто или нечто, что, на наш взгляд, угрожает нашему выживанию или всему, что мы отстаиваем. Это может быть государство, с которым воюет наша страна или которое стоит на позициях деспотического империализма. Или это какая-то религиозная традиция. Или народ, который обижал и терроризировал наш народ, лишал нас базовых прав, и вообще как будто хочет уничтожить нас. Начинаем мы, как всегда, с себя. Вы можете не без оснований питать гнев к врагу. Это отправная точка: признать факт собственной ненависти. Отметим, как нам не хочется превращать этого врага в друга. Вспомним, однако, что мы легко можем стать близнецом врага и начать походить на него. Ненависть может сделаться нашим альтер эго, частью нашей личности. Поразмыслим о необходимости проводить грань между народом и его вождями, проповедниками ненависти: никто из нас не выбирает, в какой стране и культуре ему родиться. И потом, у каждого человека, который принадлежит к вражеской нации, а также у каждого приверженца каждой религиозной традиции есть своя история тягот. От этой ситуации он может страдать не меньше, чем мы. Приходилось ли врагу испытать угнетение или эксплуатацию, плен или гонения? Не способствовала ли этому наша нация? И наконец, задумаемся о недостатках собственного народа: не получается ли с нашей ненавистью так, что, подмечая у другого соринку в глазу, мы в своем глазу не замечаем бревна? Ведь мы стремимся к упекше, беспристрастному и справедливому восприятию ситуации в деле мира. Попытаемся же пожелать врагу счастья и благополучия. Попытаемся развить в себе чувство ответственности за его страдания.

Это самая высокая планка в сострадании. Поначалу она может показаться недостижимой. Однако если у нас есть воля и решимость, чтобы преодолеть собственную ненависть, данное упражнение может со временем изменить нашу психологию, привести нас к отказу от враждебности, подозрения и отвращения. Вспомним историю об Иакове и Исаве: наш враг – это наше собственное второе «я». Мы связаны враждой и равно находимся в трудной ситуации.

Во время вьетнамской войны Тит Нат Хан, буддийский монах из Вьетнама, практиковал медитацию с четырьмя возвышенными состояниями ума, направляя добрые чувства не только на солдат своей страны, но и на американских солдат: он понимал, что они также страдают, и желал им безопасности и благополучия. Когда ты осознаешь, что твой враг также страдает, ты смотришь в его глаза и видишь в них отражение собственных бед. Ты понимаешь, что и он заслуживает сострадания. В конце концов Тит Нат Хан пришел к выводу: возможен лишь один путь – трудиться ради прекращения войны. [236] Thich Nhat Hanh, Teachings on Love (Berkeley, 2007), 38. В наши дни некоторые израильтяне и палестинцы, потерявшие детей в ходе конфликта, объединили свои усилия на благо мира: страдание создало между ними узы более важные, чем политические разделения. На полуострове Индостан индийцы и пакистанцы, пораженные разгулом терроризма, совместно организуют кампании за мир между своими странами.

Какими бы благими ни были цели, насилие всегда бьет рикошетом по тому, кто его совершает

А сейчас настало время изучить врага, используя науку сострадания, подобно тому, как в ходе десятого шага мы изучали симпатичную нам нацию/традицию. Начнем с осознания: знаем мы очень мало. Затем предпримем усилия, чтобы поглубже разобраться в истории врага. Опять-таки может оказаться, что все далеко не так просто, как нам казалось. Непрестанно будем задаваться вопросом «почему?», доколе не выясним контекст, не проникнемся сочувствием к ситуации, в которой находится враг. Разумеется, нельзя смотреть сквозь пальцы на жестокость, безжалостное насилие, терроризм и систематическую несправедливость. Однако следует помнить: наша собственная нация/традиция также имеет недостатки и почти наверняка совершала в прошлом серьезные преступления. А возможно, совершает их и в настоящем. Не стоит забывать: во враждебной обстановке человеческий мозг мобилизуется для агрессии – не случилось ли этого с нашим врагом? Важно и присматриваться к тени в собственном сознании: быть может, в иных обстоятельствах вы и сами были бы способны на злые поступки.

Очень часто возмездие лишь усиливает ненависть и насилие. 11 сентября 2001 года демонстрации выражения сочувствия к Соединенным Штатам прошли по всему миру, включая Палестину и Иран. И кто знает, если бы вместо военного возмездия власти США избрали бы ненасильственную и добрую стратегию, мы бы сейчас жили в намного лучшей ситуации. Вспомним совет Конфуция: хочешь укреплять себя – укрепляй и других. Унижать врага себе дороже. Тяжелые для Германии условия версальского договора, завершившего Первую мировую войну, помогли впоследствии Гитлеру прийти к власти. Со всеми народами необходимо обращаться так, как мы хотим, чтобы обращались с нашим собственным народом.

Сейчас много говорят: для улучшения международной обстановки нужен диалог. Однако что это будет за диалог? Сократический или агрессивный, в котором стороны пытаются унизить, победить и манипулировать? Готовы ли мы освободить место для другого или хотим лишь навязывать свою волю? В подлинном диалоге не обойтись без умения слушать. Сплошь и рядом одна сторона начинает излагать свое видение ситуации, а другая перебивает, возражает, затыкает рот, обвиняет во лжи и подтасовках. Однако, подобно любому мифу, такие рассказы часто отражают не столько исторические факты, сколько внутренний смысл событий. Всякий психоаналитик знает: рассказ о страдании, предательстве и жестокости выражает эмоциональную сторону случившегося, которая не менее важна для говорящего, чем сторона фактическая. Слушая врага, следует обращать внимание не только на сами слова, но и на стоящую за ними боль. И конечно, полезно отдавать себе отчет: если мы возьмемся рассказывать о тех же событиях, едва ли наш рассказ будет беспристрастной фактографией. Скорее всего, мы и сами не избежим эмоциональной окраски: на наши слова наложит отпечаток наше страдание.