Олег Цендровский - Между Ницше и Буддой [счастье, творчество и смысл жизни]

Не следует воспринимать подобные наблюдения как моральную проповедь в духе «до чего пал человек», поскольку искусство фехтования статусными символами есть неотъемлемая часть нашей природы. Таковой она была и таковой будет всегда – до тех пор, пока человек живет в группе и существует культура. Борьба за статус, кроме того, мотивирует человека преодолевать собственные ограничения, она создает конкуренцию, стимулирующую личное и общественное развитие. С чем можно и нужно бороться, так это с желанием людей направлять свою статусную самореализацию по гиблым маршрутам и делать это в самых нелепо-вульгарных формах.

Можно обвешиваться тканями и минералами, играть в царя или магната, коллекционировать предметы и впечатления, а можно работать над совершенствованием себя и участи окружающего мира. Источник у всех линий поведения будет один, но вот ход и плоды весьма различны, в том числе с точки зрения удовлетворённости самого индивида. Чтобы принимать здесь взвешенные решения, требуется увидеть сущность описываемых явлений и те искажения восприятия, которые они порождают.

Главное из них состоит во врожденном преувеличении нами значения статуса и неумении проводить принципиальные различия между его формами. Причина в том, что бо́льшую часть эволюции наше выживание действительно напрямую зависело от места в иерархии. Вдобавок к этому, она была одна на всех и была предельно простой по своему устройству – существовал тот самый «порядок клевания» с небольшими поправками и дополнениями.

Сегодня мы существуем в условиях не одной, а огромного множества иерархических и ценностных систем, к чему человеческий мозг очень скверно приспособлен. Мы занимаем совершенно различное положение в тысячах систем отсчета: в симпатиях коллег, бывших одноклассников, друзей, любимых и незнакомых людей в Интернете; по параметрам внешности, интеллекта, образования, количества подписчиков, финансовой обеспеченности, осведомленности в конкретных вопросах – и так далее.

Все это иерархические пирамиды, в которых возможно движение вверх и вниз. Можно стать образованнее, богаче, привлекательнее, можно упасть в мнении одних и подняться в чьём-то другом. Очевидно, что их невероятно много, и важность для жизни конкретных мини-игр внутри Большой игры совсем неодинакова. Мозг же привык лишь к одной иерархии, к единой и тотальной, к тому, что статус значим всегда, потому с таким трудом и скрипом замечает различия между ними.

При виде очередной статусной пирамиды периодически срабатывает машинальный рефлекс: нам хочется забраться повыше, даже если это не имеет никакого смысла. Нас заботят мнения, которые заботить не должны, заботят заработанные и утраченные очки в каких-то совсем неважных, неинтересных и даже не наших играх. В особенности это касается наиболее масштабных и разрекламированных в обществе иерархий, таких как социально-экономическая. В них человек кидается уж совсем без оглядки, инстинктивно приравнивая популярность к ценности.

С глазами, застланными статусными играми, очень трудно осознать, что действительно ключевые для жизни компоненты – счастье, продуктивность и смысл – находятся по отношению к абсолютному большинству из них в совершенно параллельном измерении. Борьба на этих фронтах ведется ни за что, и даже победы оборачиваются поражениями. Двигаясь вверх в инсталлированных в его мозге играх, индивид трагически соскальзывает вниз по всем тем параметрам, ради которых имело бы смысл эти игры затевать, и цель подменяется средством. Лишь сознательное усилие в состоянии вытащить из этих затягивающих нас воронок, и хотя мы практически не способны не желать движения вверх в каких-нибудь социальных системах координат, мы вполне можем осмотрительно выбирать, в каких именно.

В природных сообществах иерархия одна, она предельно важна, и если в ней не подчиняться тем, кто выше, это, как правило, имеет крайне неприятные последствия. Более того, подчинение детенышей родителям и вышестоящим в целом есть неотъемлемая часть обучения, без которого жизнь сложных существ немыслима.

Когда ребенок, еще ничего не знающий о мире, не принимает на веру то, что нельзя есть эти аппетитно выглядящие ягоды, подходить к краю обрыва или дразнить ядовитых змей, его жизнь оказывается очень короткой. Он должен следовать инструкциям взрослых, иначе не сможет ничему научиться. Эта вшитая в каждого из нас склонность к подчинению авторитету есть вторая опасная часть эволюционного наследства homo sapiens, связанная с Большой игрой . Мы имеем обыкновение наделять людей, высоко стоящих в той или иной ценимой нами иерархии, намного большей компетентностью, чем они обладают, и идти у них на поводу с куда большей охотой, чем это разумно.

Как и всегда в таких случаях, подчинение авторитету имеет мощную поддержку в виде меняющих состояние психики веществ. К примеру, всякий раз, когда корова сталкивается с той, которой она проиграла в раунде боданий, у нее падает уровень серотонина: она чувствует тревогу, упадок «уверенности в себе» и покорность. Поэтому она уступает. Напротив, когда доминантная корова встречает подчиненную, ее серотонин возрастает – с противоположными эффектами. Нечто похожее случается и в человеческих взаимоотношениях, с учетом стократ большей пластичности наших иерархий и перекрестной работы еще десятка систем, от тестостерона до сигналов миндалины и гипоталамуса.

Масштабы этого явления были красочно обрисованы в двух известных экспериментах, которые за последние полстолетия неоднократно повторялись и подтверждались. Первый был проведен в 1966 г. психиатром Чарльзом Хофлингом, поставившим перед собой задачу определить меру безоговорочного подчинения медсестер решениям врачей. В условиях действующей больницы медсёстрам поступал звонок от незнакомого врача. Он представлялся выдуманным именем и давал распоряжение ввести пациенту 20 мг несуществующего лекарства под названием «Астротен», а бумаги, мол, он подпишет позднее. Медсестра открывает шкафчик – и действительно, там обнаруживается эта не виденная никогда ранее бутылочка. На этикетке отчетливо значится: максимальная суточная доза – 10 мг. Как же поступить?

По всем больничным инструкциям медсёстрам запрещается выполнять распоряжения незнакомых врачей и тем более выданные по телефону. Запрещается вводить лекарства, отсутствующие в утвержденном больницей реестре, и превышать в два раза их дозировку; запрещается проводить процедуры без подписи врача на документе. Тем не менее 95 % (21 из 22 медсестёр) по итогам телефонного звонка от незнакомца отправились вводить пациенту неизвестный препарат в двойной дозировке.