Ричард Фентон - Стремись услышать «Нет!»

— И можно узнать, почему? — спросила она.

— Потому что… — сказал я с бравадой, — …мусором я занимаюсь по четвергам!

— Эрик, любимый, завтра четверг…

— Нет, не четверг, завтра среда!

— Мне жаль, но ты потерялся в днях, — ответила она, возвратившись к своему журналу.

Четверг? Как завтра мог быть четверг? Но нет, конечно, Элейн была права. В понедельник был тот самый распрекрасный день, когда я заключил целых три сделки. Весь вторник я провел в офисе, погребенный под грудами бумажной работы, а сегодня я застрял на этой бессмысленной фокус-группе. Завтра и в самом деле четверг! Моя неделя испарялась просто на глазах, и, как соль самому себе на рану, я запланировал гольф на завтра. Ну что же, подумал я, мне всего лишь придется играть очень быстро.

С этой мыслью я закрыл глаза и заснул…

Я был на своей четырнадцатой стартовой площадке, находившейся на 172-ярдовой отметке.

Более двадцати раз я пытался забить мячик в эту лунку, но никогда еще мне это не удавалось… Ни единого раза. Но сегодня все должно было быть иначе.

Пройдя всю дистанцию с айроном [2] Клюшка с плоским крюком. , для этого удара я решил использовать вуд [3] Клюшка с большой головкой. . Очень аккуратно ударив по мячику и слегка закрутив его, я постарался направить его этим ударом на грин [4] Участок с самой короткой травой непосредственно вокруг лунки. . Мячик взмыл высоко в воздух, и я сразу увидел, что удар весьма и весьма силен, и мяч улетит слишком далеко. Даже если он и упадет на грин, то только на противоположный его край. «Попади, попади» — закричал я, пытаясь тем самым заставить мяч изменить траекторию своего движения, но у него, видимо, на этот счет были свои планы. Поскольку утренняя роса давно высохла, грин был очень твердым, и мяч, приземлившись, ни на миг не задержался в траве и, пролетев дальше по склону, упал прямо в Земляничный ручей (в честь которого и был назван клуб). Внезапно все мои предыдущие удары перестали иметь значение, и это учитывая то, что я еще не был в воде.

Я встал на камень, лежащий на берегу ручья, и всмотрелся в воду: «Вот тебе и „все должно быть иначе“. Никакой пощады этой лунке», — подумал я, доставая из своей сумки совок для мячика. И тут внезапно почувствовал, как подошвы моих ботинок соскользнули с покрытого мхом камня и в одну секунду я утратил равновесие, окончательно поскользнувшись обеими ногами.

Я помню, как, погружаясь в ледяную воду, подумал о том, что было бы просто замечательно, если бы никто не увидел последствий моей неуклюжести, однако в тот же миг я ударился головой о камень.

В глазах у меня потемнело, и на смену этой мысли пришла мысль о том, что остается лишь надеяться, что кто-нибудь все это видел и не оставит меня без помощи.

Когда я постепенно начал приходить в себя, я не сразу смог определить, что же у меня болит больше: мое бедро, принявшее на себя всю тяжесть падения на пол, или мой затылок, близко познакомившийся с краем тумбочки.

— Боже, я действительно очень сильно приложился, — произнес я, держась за раскалывающийся затылок руками. — Я не могу вспомнить, когда с момента окончания школы я последний раз падал с кровати!

Очень медленно шагая, я направился к двери спальни, всем своим страдальческим видом и стопами пытаясь вызвать сочувствие к себе со стороны Элейн, но она молчала.

— Пойду, возьму себе немного льда, — сказал я чуть громче, чем требовалось, но все так же не получил никакого ответа. Вглядевшись в темноту, я внезапно обнаружил, что Элейн не было в кровати, а включив свет, я замер от страха: кровать была не только пустой, но и абсолютно чужой, непонятно как сюда попавшей. Следующий же взгляд на комнату дал мне понять, что и сама комната мне незнакома.

Смятение и страх росли во мне с каждым моим шагом по пути к прихожей. На стенах висели картины, а под ногами лежал ковер. В конце прихожей я заметил две большие стеклянные раздвигающиеся двери.

Открыв двери и выйдя на большую террасу, я увидел прекрасное поле для гольфа. Почувствовав легкое головокружение и заметив пару шезлонгов, я направился в их сторону и уселся в один из них. Что со мной происходит? Как я сюда попал? Чувствуя себя очень усталым, я закрыл глаза и очень быстро уснул, убаюканный лучами заходящего солнца, которые проникали сквозь идеально подстриженные невысокие деревья, растущие вокруг.

Когда я проснулся, уже было позднее утро, солнце светило очень ярко, и мой желудок урчал от голода.

Отодвинув стеклянную дверь, я услышал, как кто-то поет. «Элейн, это ты?» — спросил я, но ответа не последовало.

Пойдя на звуки пения, я спустился по длинной винтовой лестнице, прошел вдоль фойе, выложенного мрамором, и, добравшись до кухни, обнаружил там женщину, которая однозначно не была моей женой. Она была старше, думаю, ей было около пятидесяти, немного полновата и, кроме того, одета в форму горничной белого цвета.

— Прошу прощения, — сказал я, привлекая ее внимание. Резко обернувшись, она уронила на пол большое керамическое блюдо, которое держала в руках. Упав, блюдо разбилось на множество мелких осколков.

— Мистер Бреттон, сэр. Прошу прощения, вы меня напугали. Я не ожидала увидеть вас дома в это время, — взволнованно сказала она.

— Простите, я не хотел вас напугать, — ответил я извиняющимся тоном. — Я принял вас за свою жену.

— Миссис Бреттон в Европе, — ответила она, собирая осколки разбившегося блюда, которые разлетелись по всей кухне.

— В Европе? — переспросил я, присев, чтобы помочь ей собрать осколки. — Что Элейн делает в Европе?

— Думаю, она приобретает картины, — ответила горничная, подозрительно глядя на меня. — По крайней мере, так мне было сказано.

— Было сказано? Кем было сказано? — поинтересовался я.

— Вообще-то, вами, сэр. Мистер Бреттон, вы в порядке? Как вы себя чувствуете?

— Я в порядке, а что?

— Вы выглядите не слишком хорошо.

— Я упал с кровати и ударился головой о тумбочку, но сейчас чувствую себя нормально.

— Думаю, вам следует показаться доктору. Хотите, чтобы я его вызвала?

— Нет, благодарю, я в порядке, но хотел бы немного отдохнуть, — ответил я и направился в ванную, чтобы умыться. Глянув в зеркало и не увидев свое отражение, я не сдержался. — О, Боже! — воскликнул я. Я действительно выглядел не слишком хорошо.

Человек в зеркале был одновременно и мной, и не мной. Это был я, но гораздо старше: волосы были полны седин, а на лице было множество морщин.

Вернувшись в спальню, в которой проснулся сегодня утром, я направился к большому зеркалу. В зеркале было отчетливо видно, что у меня, как минимум, десять лишних килограммов и все подобие мускулатуры, которое у меня когда-то было, пропало без следа.