Паоло Пелоси - Обоняние [Увлекательное погружение в науку о запахах]

Другой важный элемент феромональной коммуникации – несколько типов секреторных желез, имеющихся у мокроносых и широконосых, которые пользуются выделяемыми веществами для мечения территории. У приматов встречается интересное поведение, непосредственно связанное с тем, что у них есть руки: они наносят пахучие вещества не только на камни, растения и прочие части ландшафта, но и на тело партнера.

У лемуров, которых ученые изучали достаточно широко, имеются плечевые и предплечные железы, выделяющие разные типы веществ, которыми эти животные метят небольшие предметы. Химический анализ этих секретов выявил много разных летучих молекул, ни одна из которых не дает четкой поведенческой реакции. Скорее этот сложный букет обеспечивает своему владельцу уникальную личную подпись, так как в каждом случае одни и те же компоненты смешиваются в разных пропорциях.

У узконосых обезьян такое поведение начисто отсутствует. У них секреторные железы (расположенные в основном на коже и особенно в области подмышек и половых органов) никак не увязываются напрямую с выработкой феромонов. Впрочем, бывают и исключения вроде мандрилов: у них есть и вомероназальный орган, и практика мечения, но и то и другое демонстрирует признаки постепенных изменений, так как этот вид с течением времени отказывается от феромональной коммуникации в пользу других ее видов.

Улучшение зрения с принятием трихроматической системы и лучшее восприятие трехмерности позволили приматам перейти от обонятельной картины мира к зрительной. Те ученые, кто до сих пор поддерживает теорию феромональной коммуникации у людей и других приматов, понимают отсутствие территориального мечения по-другому: они считают, что эту практику заменила манера обмениваться запахами при прямом контакте.

Итак, на протяжении эволюции приматов мы стали свидетелями перехода от внутривидовой коммуникации, зависящей от телесной секреции, к более комплексным отношениям между индивидуумами, опирающимся в основном на зрительные и слуховые элементы. Ольфакторные же элементы до некоторой степени сохраняются, но уже утратили характер непреложных команд. Теперь переносимая ими информация тоже может влиять на поведение, но только после того как будет отфильтрована и апробирована разумом.

В этой и предыдущих главах мы с вами рассмотрели один интересный аспект ольфакции: в его рамках запахи обретают силу приказов, которым особи соответствующего вида повинуются автоматически и не рассуждая. У насекомых дело обстоит именно так. С одной стороны, феромоны лишают особь личной воли и превращают фактически в маленьких роботов, сконструированных самой природой. Правда, при этом они регулируют жизнь социальных насекомых настолько мастерски и организованно, что сообщество в целом обретает способности, далеко превышающие способности отдельных его частей, превращаясь практически в суперорганизм. Если применить эту идею к клеткам нашего тела, она уже не покажется такой странной и неправдоподобной.

С другой стороны, если оставить в покое насекомых и перейти к млекопитающим, нам придется немедленно изменить свои представления о феромонах и согласиться, что на действие ольфакторных сообщений, будь они сколько угодно интенсивными и конкретными, могут влиять другие химические стимулы (возможно, временно присутствующие), а также визуальные и слуховые сигналы. Следовательно, один и тот же феромон может вызывать реакции разной силы у разных индивидуумов, в разных ситуациях и даже при разной личной истории реципиента. Память и ассоциации играют в жизни млекопитающих серьезную роль; прошлый опыт может усиливать действие феромона и способствовать формированию специфической поведенческой реакции. Стремление новорожденных мышат к соску устанавливается только после того, как они понюхают мать, – иными словами, это выученное поведение; у кроликов, напротив, одна и та же молекула вызывает к жизни врожденный паттерн поведения у всех детенышей. Можно ли оба эти примера классифицировать как феромональную коммуникацию? Среди ученых нет полного согласия на этот счет, и одной только семантикой термина дебаты не исчерпываются. Для полного понимания темы требуется более подробное изучение того, как именно производится химический сигнал и как он обрабатывается мозгом реципиента.

Но все становится еще сложнее, когда ход эволюции подводит нас вплотную к приматам и людям. Различия между феромонами и запахами, влияющими на настроение, эмоции и принятие решений, становятся невероятно затейливыми и тонкими из-за «загрязнения» феромонального сообщения запахами окружающей среды, а также зрительными и слуховыми стимулами, которые становятся тем сильнее, чем выше мы поднимаемся по эволюционной цепи. Когда все кругом так сложно, мы охотно можем понять ученых, которые простоты ради полностью отрицают наличие феромонов у млекопитающих и ограничивают их действие химической коммуникацией между насекомыми одного вида.

До сих пор мы исследовали свой повседневный ольфакторный опыт и старались пропустить ощущения и эмоции через рациональный научный фильтр. Ученые многократно пытались классифицировать запахи и связать их со структурными элементами молекул, которые их порождают и переносят. Чтобы придать им организованность, мы сравнивали ольфакторные стимулы (то есть молекулы) с обонятельными ощущениями, стараясь описывать их в знакомых бытовых понятиях: когда бензальдегид, скажем, пахнет горьким миндалем, цитронеллаль – как лимон, а 1-октен-3-ол – как грибы.

Это вполне легитимный и удобный подход, когда нужно привести в порядок миллионы наших ольфакторных впечатлений, но в том, как именно зашифрованная в структуре молекулы информация становится сообщением, доступным для восприятия мозгом, мы пока продвинулись не слишком далеко.

Здесь нам на помощь приходят физиология и биохимия.

За распознавание структур одорантов и корректный перевод их в электрические импульсы отвечают специфические белки. Как им удается безошибочно выполнять такую сложную задачу? На этот вопрос способна ответить биохимия. Она же занимается ольфакторным кодом на молекулярном уровне. Одорант вызывает электрический сигнал, который затем усиливается, обрабатывается, миксуется и отсылается в мозг, где в итоге возникает обонятельный образ. Физиология, в свою очередь, объясняет, как на этом маршруте возникают нейронные связи и как нейроны обмениваются информацией.

Теперь у нас появилась возможность проследить ольфакторное сообщение от самого начала (летучей молекулы) до самого конца (вызванного ею поведения) через все уровни обработки и соответствующие им анатомические структуры.