Патриция Черчленд - Совесть. Происхождение нравственной интуиции

Ко всему вышеизложенному нужно добавить еще роль жизненного опыта. В частности, простое наблюдение за социальным взаимодействием способно менять мозг. Давайте рассмотрим пример. Нерожавшие (то есть не имеющие своего потомства) самки грызунов склонны уничтожать или игнорировать чужих детенышей. Однако, если нерожавшие самки постоянно находятся в обществе кормящих, наблюдая их заботу о своем выводке, уже через несколько дней их поведение меняется. В этих условиях подобные стимулы вызывают изменения в мозге нерожавшей самки, ослабляя желание убивать и подпитывая материнский инстинкт. Насмотревшись на кормящих, нерожавшие крысы начинают уносить детенышей в какой-нибудь укромный уголок и могут даже попытаться покормить оказавшихся под боком. Своим поведением они напоминают человеческих детей, когда, играя в куклы, они подражают матери, которая нянчит младенца.

Если для подобных перемен достаточно простого наблюдения за другими, это значит, что связанные с окситоцином нейронные сети, участвующие в мотивировании матери, чувствительны не только к происходящему непосредственно с самкой — в частности, во время родов (то есть к родовой деятельности и соответственно стимуляции влагалища и шейки матки), — но и к тому, что она наблюдает вокруг (например, целенаправленной заботе о потомстве). Примерно по такому же принципу иногда у моногамных видов постоянное совместное пребывание самцов с самками способно вызвать устойчивое предпочтение конкретного партнера даже без спаривания. Распознать избранника позволяют различные сенсорные стимулы, такие как обонятельные, зрительные, осязательные и, возможно, даже слуховые сигналы.

В общих чертах можно заключить следующее: у высокосоциальных млекопитающих окситоцин в мозге выделяется в позитивной социальной обстановке — при груминге, объятиях, совокуплении, когда они делятся едой [86] Из наблюдений за шимпанзе в дикой природе известно, что окситоцин выделяется, когда они делятся едой. . Выделение окситоцина вкупе с каннабиноидами упрочивает привязанность — по крайней мере у высокосоциальных животных. Тем самым снижаются тревожность и настороженность, усиливаются доверие и ощущение благополучия. Все это вызывает у животного чувство удовлетворения, и система вознаграждения делает поведение привычным. Такая благоприятная обстановка способствует доверию и сотрудничеству, что, в свою очередь, укрепляет узы. Таким образом присущая нам, социальным млекопитающим, склонность заботиться о других, делиться с ними и придерживаться социальных норм, вызывающих одобрение тех, кого мы любим [87] Matthew D. Lieberman, Social: Why Our Brains Are Wired to Connect (New York: Crown, 2013). , развивается все больше и больше.

Хотя практически все млекопитающие заботятся о потомстве, не более 5 % заводят одного партнера на всю жизнь. Среди них грызуны, такие как степные полевки и калифорнийские белоногие хомячки, есть и приматы, например гиббоны, и обезьяны Нового Света вроде прыгунов, мармозеток и капуцинов. Далее следуют волки с их сложно устроенной социальной жизнью. Обзаводиться потомством в стае могут исключительно альфа-самка и альфа-самец, поэтому, пока кто-то из них не скончается, размножаются только они. Друг к другу они испытывают заметную нежность [88] Alaska Wolves, «Wolf Pair Bonds», April 8, 2008, http://www.alaskawolves.org/Blog/CBB2EEB4–67FE-4796-B151–2A218C250613.html . . В заботе о детенышах участвует вся остальная стая, а альфа-самец, готовясь к появлению на свет следующего помета, помогает подруге навести порядок в логове. Пару на всю жизнь образуют и бобры, тоже деля между собой родительские обязанности. Тем не менее, по данным зоологов, подавляющее большинство млекопитающих видов (95 %) не моногамны и далеко не на равных участвуют в заботе о потомстве. И наоборот, среди птиц моногамно подавляющее большинство.

Почему с точки зрения адаптации моногамия предпочтительна для любого вида? Ведь наверняка многочисленные связи у самцов дают большее преимущество? Объяснений может быть несколько. Первое вполне очевидно: если приходится противостоять неблагоприятным условиям окружающей среды, у совместно заботящейся о потомстве пары больше шансов на репродуктивный успех, чем у тех, кому приходится нести родительское бремя в одиночку. У степных полевок, живущих в открытой степи, вероятность подвергнуться нападению хищников гораздо выше, чем у горных, обитающих в более укромных закоулках. Именно поэтому совместная забота о потомстве превалирует у большинства видов птиц. Родитель-одиночка, улетевший добывать корм и оставивший гнездо без присмотра, рискует по возвращении обнаружить, что туда успели наведаться ястреб или пустельга и унесли его птенцов на корм собственным.

Биологи предлагают и такую версию: совместное родительство пресекает детоубийственные наклонности у самцов. Бурые и белые медведи, например, постоянно пытаются прикончить детенышей, если подозревают (судя по всему, почуяв по запаху), что не им принадлежит отцовство. Если детеныши в результате погибают, у матери в скором времени начинается течка, и самец-убийца получает возможность стать отцом следующего помета. А вот когда самцы участвуют в уходе за потомством, как у степных полевок или бобров, истребление ими собственных детенышей исключается естественным образом.

Собранные антропологами и психологами данные говорят о том, что люди обычно предрасположены к формированию долгосрочных связей: даже если они не вступают в союз с единственным партнером на всю жизнь, то склонны иметь крепкие отношения, которые длятся годами. Во многих странах (Япония, Китай, США, Канада) полигамия запрещена законом, хотя, конечно, внебрачные связи случаются. Судя по всему, на брачные обычаи влияет характер окружающей среды, а также доступность пищевых ресурсов и жилья. У охотников-собирателей распространены моногамные союзы, однако в некоторых религиях принята полигамия (несколько жен у одного мужчины) и у крайне малого числа культур — полиандрия (когда женщина одновременно состоит в сексуальных отношениях со многими мужчинами). Там, где внешние условия суровы или мужчина по материальным причинам может содержать только одну жену, обычно господствует моногамия [89] Sarah Blaffer Hrdy, Mother Nature: Maternal Instincts and How They Shape the Human Species (New York: Random House, 1999). .

Антрополог Франц Боас, впервые побывавший в 1883 году на Баффиновой Земле — одном из островов Канадского Арктического архипелага, — обнаружил, что для местных эскимосов при отсутствии официального бракосочетания типичны долговременные союзы. Делить жену с кем-то примерно в течение года тоже считалось приемлемым, но в обычай не возводилось, а своенравная женщина вполне могла взять и уйти от мужа, если тот плохо с ней обращался. Как отмечал Боас, многие стороны социальной жизни эскимосов не регулируются какими-либо установленными правилами, и в вопросах брака и развода они руководствуются опытом предшествующих поколений. Боас не ожидал, что эскимосы окажутся такими анархистами, по привычным европейским меркам, и поражался их способности выживать в суровых условиях Арктики без жестких предписаний, полагаясь в основном на исторические традиции.