Зигмунд Фрейд - Введение в психоанализ. Ошибочные действия. Сновидения

Не случайно именно с рассмотрения оговорок, а затем и других видов ошибочных действий, Фрейд начинает знакомить слушателей с психоанализом. Выбор этой проблематики в качестве вводной в рамках лекционного курса позволил Фрейду начать обсуждение психоанализа с области, опытно доступной слушателям. Хотя, как предупреждает их Фрейд в первой лекции, психоаналитическая терапия как таковая не может быть продемонстрирована в учебных целях перед аудиторией, всё же ему удаётся начать раскрывать свой подход с обращения к фактам, подобные которым каждый из слушателей может наблюдать и в собственной жизни. Позволяя слушателям соотнести говоримое с собственным опытом, Фрейд приглашает их пройти вместе с ним тем путём, каким первоначально двигался и он сам: от фактов, которые оказывались в его распоряжении, к попытке объяснить эти факты, раскрыть лежащие в их основе причины.

Опора на факты и упорство в том, чтобы не оступаться ни от каких из них, сколь бы они ни казались отвратительными или неудобными – упорство, с которым сопряжено удовольствие искателя приключений, предпочитающего движение навстречу неизведанному хождению по уже проторенным путям, – это черты, которыми характеризовал себя сам Фрейд, и в которых он готов был признать свою сильную сторону. Напротив, тем, как ему удавалось эти факты интерпретировать, как получалось выстроить на их основе концепцию, он никогда не был удовлетворён, жалуясь на то, что ему не дано «лучших мозгов». «Вызывает улыбку, – пишет Л. Триллинг в предисловии к написанной Э. Джонсом биографии З. Фрейда, – ощущение Фрейдом недостаточности своих интеллектуальных способностей, и, возможно, если не относиться с симпатией к этому человеку, можно заподозрить нечто некрасивое в его жалобе – ложную скромность. Несмотря на это, Фрейд описывает действительность. Какими бы интеллектуально превосходными ни казались нам теперь разработанные им идеи, они не казались такими, когда он их постигал; его чувствами были, скорее, терпение, покорность фактам, упрямство» (Триллинг 1997, с. 9).

В лекциях Фрейд ещё раз проходит вместе со слушателями проложенными им путями. От темы ошибочных действий он переходит к теме толкования сновидений, ограничиваясь рассмотрением этих двух тем в первый семестр этого двухсеместрового курса. Толкование сновидений – тема для Фрейда крайне важная. Толкование сновидений пациентов с использованием метода свободных ассоциаций имело основополагающее значение для становления психоаналитической терапии и теоретического ядра психоанализа. Фрейд называл сновидения «царским путём» в бессознательное.

Как только Фрейд берётся за тему толкования сновидений, мы снова видим перед собой учёного, не готового поступиться никакими фактами – даже теми, которые признаются современной ему наукой «пустыми», неспособными ничего дать для понимания человека. Он убеждён, что все стороны человеческой жизни имеют какой-то смысл, и находит, что те из них, которыми все пренебрегают, могут не только что-то значить, но имеют подчас ключевое значение для познания душевной жизни и помощи тем, кто страдает душевными расстройствами. Ученик крупного физиолога Э.В. фон Брюкке, в чьей лаборатории Фрейд начинал свою научную деятельность, и уважение и восхищение которым он сохранил на всю жизнь, Фрейд дерзнёт радикально расширить понимание и жизненную практику научной объективности. Если Брюкке, как и многие естествоиспытатели его времени, исходил из чёткого разделения субъективного и объективного, стремясь в своём служении науке вынести за скобки даже свою собственную субъективность и обстоятельства личной жизни [3] В этом отношении очень показательна реакция Брюкке на личную жизненную трагедию, которую описывает в биографии Фрейда Э. Джонс. «…потеряв в 1873 году любимого сына, он совершает неимоверное усилие над собой и своими чувствами, чтобы сохранить привычный облик. Он запретил своей семье и друзьям упоминать имя умершего сына, убрал все его фотографии и работал еще напряженнее, чем прежде» (Джонс 1997, с. 41). , то Фрейд попытался объективно подойти к самой сфере субъективного, изучить её законы. И в решении этой задачи он оказался радикальнее и одновременно последовательнее многих современных ему психологов, сосредоточивших своё внимание на изучении того, что хотя и принадлежит сфере психического, но составляет её объективную или объективируемую сторону, и опять же исключивших собственно субъективное в его специфике – пристрастности, тенденциозности, фантазийности и т. д. Ведь Фрейда как раз начинают интересовать намерения, желания, фантазии, образы сновидений – словом, всё то, что до него неизменно оказывалось за бортом объективного научного рассмотрения. И всё это он стремится исследовать и понять с предельно возможной научной строгостью.

Лекции, которые Вы держите в руках, также дают увидеть, насколько сам материал, к которому обращается Фрейд, был непривычен в качестве предмета изучения его аудитории. Фрейду приходится долго подводить слушателей к мысли о том, что ошибочные действия и сновидения могут быть предметом научного интереса, прежде чем он приступает к изложению собственно материала и полученных им результатов. Применительно к толкованию сновидений Фрейд указывает, в частности, на то, сколь контрастирует пренебрежительное отношение к этой теме современной ему науки с тем значением, которое придавалось толкованию сновидений в истории человечества. «Насколько мы знаем, – говорит он, – древние народы придавали всем сновидениям большое значение и считали их практически значимыми. Они видели в них знаки будущего, искали в них предзнаменования. Для древних греков и других народов Ближнего и Среднего Востока военный поход без толкователя сновидений был подчас так же невозможен, как сегодня без воздушной разведки. Когда Александр Македонский предпринимал свой завоевательный поход, в его свите были самые знаменитые толкователи сновидений. Город Тир, расположенный тогда еще на острове, оказал царю такое яростное сопротивление, что он подумывал уже об отказе от его осады. Но вот однажды ночью он увидел во сне танцующих в триумфе сатиров и, когда рассказал это сновидение толкователю, узнал, что ему предвещается победа над городом. Он приказал войскам наступать и взял Тир. Чтобы узнать будущее, этруски и римляне пользовались другими методами, но в течение всего эллинско-римского периода толкование сновидений культивировалось и высоко ценилось» ( наст. изд., с. ).

Подобного рода обращения Фрейда к Античности не только показывает нам его хорошее знание античной истории и любовь к ней, но и его отношение как учёного к историческому опыту человечества. От этого опыта он так же не готов отступиться, как и от фактов, которые мы можем наблюдать. Он не готов в духе линейного понимания прогресса в человеческом познании довольствоваться предположением о том, что современная наука вобрала в себя всё познавательно ценное, что разрабатывалось в прошлом. Напротив, Фрейд обращается к прошлому как к тому, что может обогатить нас оказавшимися в пренебрежении или не учтёнными наукой темами и предметами – причём обогатить именно как учёных.