Зигмунд Фрейд - Пустота внутри. Что значит быть нарциссом?

Мой четвертый случай, Ричард, иллюстрирует существование скрытого деструктивного нарциссического способа бытия, который идеализировался настолько, что пациент чрезвычайно зависел от такого режима [психического] функционирования и покорился ему как наиболее желательному образу жизни из всех, которые только можно представить. Психопатология Ричарда служит примером тому, как нарциссические объектные отношения захватывают все аспекты личности пациента, и как может создаваться патологическое слияние [инстинктов]. Прежде всего Ричард совершенно не мог разобрать, что для него хорошо, а что плохо, и это часто приводило его к глубокому разочарованию. Зачастую он неправильно оценивал ситуации, а затем его уносило очевидное воодушевление, так что он не мог признать ошибку. Тогда он становился безапелляционным, высокомерным и надменным, что иногда приводило к серьезным последствиям для его жизненной ситуации.

Мой пациент был младшим ребенком в семье; похоже, братья и сестры всегда относились к нему с большим снисхождением. Он пережил раннюю травму, когда в три месяца был внезапно отлучен от матери, которая сломала бедро и вынуждена была на несколько месяцев лечь в больницу. Он сохранил воспоминания о более позднем периоде, когда мать иногда была обольстительна и снисходительна, но часто – чрезвычайно строга и сурова, что его обескураживало. Отец был человеком надежным и поддерживал мальчика, но мать была склонна его презирать, и в раннем возрасте, очевидно, оказала глубокое на него влияние. В детстве Ричард был очень привязан к собаке, которую считал объектом, с которым он мог делать что заблагорассудится, из чего следует, что он не только любил эту собаку, но и часто совершенно ею пренебрегал. В начале анализа он увидел сон о выдре, которая жила под его домом, была абсолютно домашней и всюду следовала за ним. При ассоциировании у него возникли мысли о его собаке, а также о коровьем вымени. Этот сон показывает, что в начале жизни у Ричарда сформировались чрезвычайно собственническое частично-объектное отношение к груди его матери, и эта ситуация продолжалась при участии собаки и других объектов. Он помнил маленькую девочку, с которой играл в сексуальные игры в возрасте от четырех до шести лет. Она пыталась прекратить эти игры, когда подросла. Однако ее решение отказаться от сексуального партнерства настолько разозлило его, что он убил самый любимый ее объект, ее кошку. Так что его собственническая любовь легко превращалась в убийственную жестокость, когда ему перечили.

Затруднение в анализе Ричарда, так же, как и в его жизни, составляла та легкость, с которой он отвращался внутренне и внешне от объектов и как будто следовал импульсам, которые представали перед ним весьма соблазнительным образом и обычно заводили его не туда. Он как будто бы очень стремился к анализу, но часто идеализировал свой вклад в это занятие. На третьем году лечения он увидел следующий сон, который дал нам ключ к лучшему пониманию некоторых проблем, с которыми он боролся.

Во сне дело происходило на выходных, и пациент внезапно осознал, что в его доме нет молока; он подумал, что, может быть, открыт какой-нибудь магазин, где можно купить молока, но пребывал в нерешительности и не знал, что делать, чтобы побыстрее заполучить молоко. Затем он подумал о своем соседе, к которому часто обращался за помощью, и так же поступил на этот раз. Сосед сказал, что может дать ему молока, но подтвердил, что есть такой молочный магазин, который открыт по воскресеньям, и он его в этот магазин проводит. Когда Ричард зашел в магазин, там была длинная очередь, но он смирился с тем, что придется подождать. Покупателей обслуживали две продавщицы в белом. Перед тем, как зайти в магазин, сосед показал Ричарду пятипенсовую монету с углами. Сосед не стал в очередь, но вдруг снова появился, быстро приблизился к кассе и обменял мелкую монету на толстую пачку десятифунтовых купюр. Он исчез так же быстро, как и возник, и продавщицы его не заметили. Ричард был ошеломлен. Сначала он подумал о том, чтобы сообщить женщинам о жестокой наглой краже, но затем вспомнил, что ответственен в первую очередь за то, чтобы защищать себя и не вмешиваться или не лезть в дела продавщиц, за которые ответственны они; но на самом деле он боялся за свою жизнь. Он подумал, что эти женщины не смогут защитить его от безжалостного соседа, который, как только Ричард выйдет из магазина, обязательно ему отомстит. Почему он должен подвергать опасности свою жизнь из-за такой кражи и из-за того, что продавщицы не позаботились о своих деньгах, оставив кассу открытой? Когда сосед выбежал из помещения с деньгами, пациент ощутил сильную вину за то, что ничего не сказал и тем самым вступил в сговор с соседом. Он оставил магазин прежде, чем подошла его очередь, чувствуя себя очень виноватым и эгоистичным и зная, что молчать было неправильно; он чувствовал себя чрезвычайно слабым морально. Сон продолжался. В следующий момент пациент оказался в темном тесном переулке, одетый в старые грязные лохмотья, в совершенном одиночестве. Он был отребьем, отбросом общества, совершенно безразличный, полностью парализованный безнадежностью и беспомощностью, продиктованными виной. Он чувствовал, что в нем нет ничего хорошего, что он сам – беспощадный вор. Он был никчемным безжалостным трусом, неспособным даже сообщить о краже, не говоря уже о том, чтобы помешать ей. Он заслужил, чтобы все его отвергли и забыли. Он чувствовал, что умрет, и это будет справедливо. Затем к нему подошла первая его девушка и нежно потрепала его по щеке с теплом и симпатией. Он был удивлен, обрадован, и внутри его наполнило тепло. Тогда он стал думать, что она, должно быть, сама больна и слепа, если проявляет теплоту к нему, безнадежному, бесхребетному ничтожеству. Или же она бессознательно с ним в сговоре? Затем появилась его теперешняя жена и тоже проявила к нему некоторую теплоту. Он почувствовал, что жизни обеих угрожает крах из-за того, что они связываются с ним.

Явное содержание первой части сновидения более удивительно, поскольку здесь Ричард абсолютно отчетливо раскрывает свою зависимость от идеализированного соседа и полное отрицание безжалостности, жадности и жестокости этого соседа. Во сне сосед не только беспощаден, он убийца, поскольку если он обнаружит, что Ричард знает о его жестоком преступлении, то убьет его. Это опять-таки типичная структура личности для пациентов, контролируемых своим деструктивным нарциссическим аспектом, который притворяется идеальным другом и помощником. Во сне идеализация разрушается, и пациент начинает осознавать свой сговор со своей деструктивной частью, представленной соседом. Он сознает, что совершенно ничего не предпринял и никак не защитил заботливых продавщиц молока, исходно символизирующих хорошие отношения с его матерью в ситуации кормления, и его зависимость от аналитика. Эта проблема сыграла очень важную роль в его анализе. Зачастую пациент, отыгрывая посредством безрассудства и безжалостности, обвинял в этом меня, утверждая, что я должен был знать все заранее и предупредить его о проблеме. Во сне Ричард исправляет эту установку, поскольку признает, что превращает его в столь сложного для анализа пациента его собственный сговор со своей деструктивной частью, «соседом», поскольку он утаивает от меня важную информацию о себе.