Ева Иллуз - Почему любовь ранит? Социологическое объяснение

Центральное место в перформативном режиме эмоций занимает важнейшее социальное правило, согласно которому действия человека соответствуют его намерениям. Например, руководство по этикету 1879 г. предлагало такие инструкции:

Поведение джентльмена по отношению к дамам . Господа имеют право приглашать своих приятельниц в оперу, на концерты, на балы и т. д., приходить с визитом к ним в дом, сопровождать их верхом или в экипаже и быть любезными со всеми барышнями, которым приятно их общество. В сущности, они вольны приглашать и принимать приглашения Ad libitum («по желанию», «по собственному усмотрению» — лат. ) Однако, как только молодой джентльмен начинает пренебрегать всеми остальными, чтобы посвятить себя лишь одной даме, он дает ей понять, что она особенно привлекает его, и дает ей все основания полагать, что она должна обручиться с ним, не говоря ей об этом прямо. Джентльмен, который не задумывается о браке, не должен уделять слишком много внимания какой-либо одной даме [63] Янг Дж. Х. Наши манеры. Charleston, SC: BiblioBazaar, 2008 [1879]. С. 155 [ Young J. H. Our Deportment. Charleston, SC: BiblioBazaar, 2008 [1879]. P. 155]. .

Этот моральный порядок был, по существу, подкреплен семиотическим порядком, в котором действия партнеров должны были отражать не только их эмоции, но и намерения. Как наглядно показано в романе «Разум и чувства», несоответствие между словами и действиями с одной стороны и намерениями с другой считалось источником морального и социального крушения (проблема Уиллоби не в отсутствии эмоций, поскольку он любил Марианну, а, скорее, в том, что в его поведении ничего не говорило о его настоящих намерениях). Адекватный в нравственном отношении поклонник стремился к максимальной согласованности между внешними действиями и внутренними намерениями. Возьмем еще один пример того, как достойные в нравственном отношении персонажи стремились к такому соответствию: в «Доводах рассудка» Уэнтуорт, считая себя нелюбимым Энн, оказывает знаки внимания Луизе. Однако по мере развития сюжета, читатель и сам Уэнтуорт приходят к пониманию того, что он все еще любит Энн и хочет остаться верным ей. Но, так как его поведение создает впечатление, что он ухаживает за Луизой, Уэнтуорт считает необходимым покинуть город, в котором временно поселился. «Словом, он слишком поздно обнаружил, что запутался; и точно так же, как он полностью убедился в том, что совсем не любит Луизу, он был убежден и в том, что должен считать себя связанным с ней, если ее чувства к нему были такими, как предполагали Харвиллы» [64] Остин Дж. Доводы рассудка. Oxford: Oxford University Press, 2004 [1818]. С. 195 [ Austen J. Persuasion. Oxford: Oxford University Press, 2004 [1818]. P. 195]. . Поскольку процесс ухаживания в то время был очень хорошо систематизирован, а знаки, которые он оказывал, не соответствовали его чувствам, Уэнтуорт, начав ухаживать и не сделав того, что было предусмотрено системой, осознал, что совершил бесчестный поступок. К таким знакам относились очень серьезно, особенно в кругу английских дворян. Неудивительно, ведь эти коды пересекли Атлантику.

В своем анализе методов ухаживания среди Бостонской элиты Тимоти Кенсли обсуждает «Союзниц», группу молодых женщин, много думавших и говоривших о практике ухаживания. В этой группе «преждевременный жест или выражение, или даже неуместный тон голоса могли быть истолкованы как обещание взять на себя обязательства, хотя ничего подобного и не предполагалось» [65] Кенсли Т. Влюбленные Седжвики: Ухаживание, помолвка и брак в Ранней республике. Boston: Northeastern University Press, 2006. С. 7 [ Kenslea T. The Sedgwicks in Love: Courtship, Engagement, and Marriage in the Early Republic. Boston: Northeastern University Press, 2006. P. 7]. .

Детальная кодификация любовных ритуалов имела одну основную цель: избежать неопределенности или уменьшить ее, тесно связав область эмоций с четкой системой знаков. Эмоции обусловливали знаки и были сами обусловлены ими в том смысле, что появление достаточного количества знаков порождало эмоции как в исполнителе ритуала, так и в получателе, и наоборот. Такая детальная систематизация и ритуализация знаков и чувств, вероятно, и создали строго регулируемую эмоциональную динамику постепенно возрастающей взаимности, т. е. плавную последовательность выражения чувств, которые, в свою очередь, порождали новые чувства как в другом, так и в себе и провоцировали их дальнейшее ритуальное выражение.

В прошлом сватовство воспринималось очень серьезно, поскольку оно было самой значительной экономической операцией в жизни многих людей, особенно в жизни женщины, так как ее имущество переходило к мужу после вступления в брак. Это имело три важных последствия.

Во-первых, независимо от того, какие эмоции испытывал человек, они были организованы в рамках социальных и экономических интересов. Общепринятая точка зрения как в социологии, так и за ее пределами, гласит, что действие в своих интересах несовместимо со страстью. С другой стороны, по моему убеждению, интересы не только не противоречат страсти, но и дают толчок к ее активизации и поддержанию. Как предполагает экономист Роберт Франк, эмоции играют решающую роль в подтверждении нашей приверженности собственным интересам и в осуществлении надлежащих действий по их защите. «Страсть часто очень даже неплохо служит нашим интересам!» — пишет он [66] Фрэнк Р. Страсти в нашем разуме: Стратегическая роль эмоций. NY: Norton, 1988. С. 4 [ Frank R. H. Passions within Reason: The Strategic Role of the Emotions. New York: Norton, 1988. P. 4]. . Что делало эмоции в романах Остин особенно интенсивными, так это то, что они были четко ориентированы и на здравый смысл, и на интерес, которые, в свою очередь, действовали как мощные катализаторы эмоций. Это замечание можно обобщить и распространить на другие классы: поскольку брак имел решающее значение для экономического выживания, он порождал эмоциональные структуры обязательств. Это порядок, в котором страсть и интерес, будучи теоретически разделенными, могут взаимно усиливать друг друга: презрение (в случае с Дарси) или любовь (в случае Эммы и Найтли), например, служили инструментом для поддержания классовой эндогамии (заключение браков между лицами одной и той же общественной группы).

Вторым последствием вовлечения брака в экономические интересы является то, что предложение о браке часто отклонялось или принималось в зависимости от социального положения или наличия состояния. В семнадцатом, восемнадцатом и девятнадцатом веках «родители, как правило, отвергали будущих мужей из-за того, что они были недостаточно богаты» [67] Макдональд М. Мистический бедлам: Безумие, беспокойство и исцеление в Англии семнадцатого века. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. С. 94 [ MacDonald M. Mystical Bedlam: Madness, Anxiety, and Healing in Seventeenth-Century England. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. P. 94]. . Если в системе ухаживания, которую описывает Остин, личность как носитель самоидентичности и ценности менее уязвима, чем у современных людей, это потому что она априори обладает статусом, используя терминологию французского антрополога Луи Дюмона [68] Дюмон Л. Homo Hierarchicus: опыт описания системы каст. Chicago: University of Chicago Press, 1970 [1966] [ Dumont L. Homo Hierarchicus: The Caste System and Its Implications. Chicago: University of Chicago Press, 1970 [1966]]. . На самом деле, персонажи, которых Остин представляет как лишенных чувства социального места, — это персонажи, постоянно страдающие от унижений и находящиеся на грани смешного или безнравственного (например, Харриет Смит в «Эмме» или Уильям Эллиот в «Доводах рассудка»). В романтическом порядке, описанном Остин, счастьем в любви обладают только те, кто знает свое социальное место, не претендует на большее, но и не стремится к меньшему. Иначе говоря, поскольку критерии классификации людей были известны и понятны всем и так как решение о вступлении в брак явно основывалось (по крайней мере, частично) на социальном статусе, то отказ претенденту в заключении брака не зависел от внутренней сущности личности, а только от ее положения. Когда саму Остин попросили больше не встречаться с Томом Лефроем, который ухаживал за ней и которого она, очевидно, любила, она приняла вердикт без каких-либо возражений, поскольку знала, что оба они испытывают недостаток в деньгах. Когда предложение философа Томаса Карлайла в первый раз было вежливо отвергнуто Джейн Уэлш, он мог — и фактически так и сделал — связать ее отказ с его сомнительными финансовыми перспективами, а не с его личностью или привлекательностью. В противоположность этому, когда личность становится сущностной [69] Варман Д. Создание современной личности: Идентичность и культура в Англии восемнадцатого века. New Haven: Yale University Press, 2004 [ Wahrman D. The Making of the Modern Self: Identity and Culture in Eighteenth-Century England. New Haven: Yale University Press, 2004]. , когда любовь определяется как обращение к самой сокровенной сущности человека, а не к его классу и положению, любовь становится оценкой значимости человека, а отказ — отрицанием ценности его личности (см. главу 4).