Барбара Тверски - Ум в движении [Как действие формирует мысль] [litres]

Такое же искажение, т. е. более детальное различение ближних к нам объектов по сравнению с удаленными, наблюдается и в суждениях о социальных показателях. Люди оценивают членов собственной – близкой – социальной группы более непохожими друг на друга, чем членов других социальных групп, дальних. В нашем университете, в нашей политической партии, в нашей стране все разные, но там, в конкурирующем университете, в другой партии и уж точно в чужой стране все одинаковые. Это естественно, поскольку мы имеем намного больший опыт взаимодействия со своими социальными группами, чем с чужими.

Опыт имеет значение. Знатоки птиц и знатоки машин намного лучше различают объекты в сфере своего знания, чем другие люди. Видимо, это неизбежно, что мы видим больше отличий в ближнем и знакомом и воспринимаем далекое и менее известное лишь в общих чертах. Тем не менее иногда бывает необходимо мыслить в общем, видеть широкие мазки, а не тонкие детали. Снова когнитивные компромиссы!

Когнитивная карта – старое понятие. Оно появилось в знаменитой работе [33] Работа вышла в 1948 г. Переведена на русский язык: Толмен Э. Ч. Когнитивные карты у крыс и людей // Общая психология. Тексты. Т. 1: Введение. Кн. 2. – М.: Когито-Центр, 2013. – С. 500–510. – Прим. ред. Эдварда Толмена о крысах: он показал, что, ища дорогу в лабиринте, крысы строят предположения о пространстве и, если у них есть возможность, срезают углы, как будто у них в мозге имеется похожая на карту репрезентация. Той же способностью обладал по меньшей мере один маленький ребенок, хотя и родился слепым [34] См. ссылки на работы, в которых описывается этот случай, в разделе «Библиография». – Прим. ред . . Складывается впечатление, что нечто, находящееся у людей в уме и использующееся для оценки расстояний и направлений или рисования карт, представляет собой умопостроение, собранное из кусочков, часто полученных в результате разных этапов жизненного опыта и вследствие обработки информации разного типа. Поскольку ум человека не знает результатов непосредственных измерений и не имеет – подобной карте – ментальной репрезентации мира, он собирает воедино всю информацию, релевантную в данном случае. Эта информация в общем полезна, но фрагментарна и приблизительна.

Многие города в Неваде находятся восточнее многих городов Калифорнии, но только не пара Рино/Сан-Диего. Соединенные Штаты в целом выровнены с Европой по оси «восток – запад», но Рим, расположенный на юге Европы, в действительности севернее Филадельфии, что на севере США. Область залива Сан-Франциско ближе к оси «север – юг», чем к оси «восток – запад», как и штат Калифорния, но материковый Стэнфорд оказывается западнее прибрежного Санта-Круза. Дом Пьера не может быть ближе к Эйфелевой башне, чем Эйфелева башня к дому Пьера. Эти прокси по большей части независимы, как и вытекающие из них ошибки. Именно в силу независимости ошибки могут нейтрализовать друг друга, поэтому рисование от руки карт большого числа пространственных отношений – один из способов повысить точность. Чем больше соблюдается ограничений, тем она выше.

В конечном счете все эти прокси – выравнивание, вращение, иерархическое мышление, принятие перспективы, использование пространственных ориентиров и др. – не могут быть реализованы в «евклидовой» карте. Вместо когнитивных карт ум, судя по всему, строит когнитивные коллажи.

Почему эти ошибки продолжают существовать? Потому что ум не способен измерить мир, следовательно, не имеет возможности исправить их; если же точность критически значима, мир измеряют. Измерения позволяют справиться со многими искажениями в естественных суждениях, не только в описанных выше, однако зачастую ошибки незначительны и не играют особой роли. Дело в том, что, когда нам действительно надо сориентироваться на местности, само окружение исправляет нас.

Даже будучи неполными, неточными, непоследовательными и искаженными, ментальные пространственные схемы играют важнейшую роль в нашей жизни и воображении. Они позволяют придумывать другие миры, которых мы не видели и никто не видел – вплоть до невозможных. Метафорические миры, где место заменяется любой сущностью или идеей, а дороги – отношениями между ними. Миры художественной литературы, изобразительного искусства, науки…

В этой главе мы проведем различие между репрезентацией мысли и трансформацией мысли, после чего проанализируем пространственные трансформации и их (многочисленные!) полезные следствия, а затем – наши пространственные способности и способы их развить.

От тела в мире мы переходим к уму. Мы наполнили ум (и мозг) тем, что важнее всего для нашей жизни: лицами, телами, объектами, сценами, событиями. Мы вывели их на сценическую площадку ума, где тот может использовать их, обдумывать, проигрывать, трансформировать. Когда актеры – объекты любого типа – находятся на сцене, мы можем играть с ними. Мы способны превращать их в символы в математике, слова в поэзии, частицы в физике, молекулы в химии, здания в квартале, танцоров на сцене. Менять их формы, размеры и свойства. Их местоположения и действия. Эта сцена – сцена воображения, и наши возможности на ней огромны.

Мышление начинается с чего-то – с идеи или проблемы, неопределенной или четкой. Затем вы делаете с этой идеей нечто, неким образом трансформируете ее, и – вуаля ! – новая идея. В итоге вы можете начать работать над новой идеей, пока не проработаете ее полностью, не зайдете в тупик или просто не охладеете к ней. И так далее. Иногда мышление сопровождается инструкциями: правилами умножения, техникой игры на фортепиано, шагами вальса, химическими заданиями. Это не значит, что следование инструкциям тривиально, – инструкции не всегда ясны. Следование им иной раз требует сосредоточения и размышления, но инструкция есть инструкция. Она подобна рецепту, сообщающему вам, что делать на каждом этапе – как при приготовлении блюда, во время сборки лего или предмета мебели. Рецепты и инструкции по сборке – это последовательности действий над реальными объектами, которые пошагово трансформируют их во что-то другое. Правильная последовательность действий со сливочным маслом, сахаром, яйцами, мукой и разрыхлителем превращает непонятное месиво в пирожные. Куски дерева можно превратить в стол или книжный шкаф. Кирпичики лего – в лошадок и роботов.

Сборка – это действия, осуществляемые над реальными объектами. Мышление – ментальные действия, осуществляемые над ментальными объектами, т. е. идеями. Действия над идеями, трансформирующие их во что-то другое. Мы говорим о мышлении, как если бы речь шла о действиях над идеями. Мы откладываем идеи в сторону, переворачиваем вверх ногами или выворачиваем наизнанку. Мы разделяем их на части или соединяем. Мы компонуем и перекомпоновываем, увеличиваем, растягиваем, переворачиваем, объединяем, копируем, добавляем, перепутываем, извлекаем, переносим, склеиваем, толкаем, перегибаем, смешиваем, рвем, украшаем, разделяем, сколачиваем, рассыпаем, прячем, уничтожаем, поворачиваем, поднимаем и продырявливаем как реальные объекты, так и ментальные. Мы видели в предыдущих разделах и увидим снова, что выполнение реальных релевантных действий помогает ментальным – мышлению.