Альберт Сагирян - Как выжить, если тебе 20 [Руководство по успешному старту карьеры и самостоятельной жизни]

Вскоре наступил 2008 год, а вместе с ним — самый масштабный финансовый кризис современности. В конце 2008 года казалось, что вся финансовая система рухнет, на мировом финансовом рынке воцарилась паника.

— Владимир Иванович, прошу прощения. Мы приехали вчера из Швейцарии с женой и забыли перевести время.

Повисла пауза. Все ждут реакции. Я молюсь и обещаю Богу, что буду вести себя хорошо, не буду пить, курить, все деньги раздам родственникам — только пусть все пройдет хорошо. Владимир Иванович отвечает:

— Ну, ладно. С кем не бывает.

Все выдохнули с облегчением. Я чуть было не заплакал от радости. В этот момент я очень пожалел, что не проявил инициативу: не позвонил, не поднялся в номер после пяти или десяти минут задержки. Мне почему-то казалось, что кто-то все-таки контролирует ситуацию. И, видимо, все за столом так думали. Это был главный урок, который я усвоил на будущее: не предполагай, что кто-то сделает работу за тебя. Надейся прежде всего на себя.

К счастью, тогда все обошлось. Я продолжил работу с РЖД. Прошел год. Помню, я летел из Лондона, потягивал бокал шампанского, смотрел в окно и мечтал о том, как заключу с ними крупную сделку. Я представлял все в мельчайших подробностях, продумывал все детали, визуализировал успех и конечный результат. Примерно через три месяца выпала возможность обсудить эту сделку с клиентом. Нужно ли говорить, что в итоге мы все сделали так, как я представлял? А после той сделки мы заключили еще одну, еще более масштабную по объему и сложности.

В тот год меня повысили. В 27 лет я стал исполнительным директором банка J. P. Morgan. Я всегда верил в то, что, когда ты чего-то сильно хочешь и веришь в осуществимость задуманного, когда сфокусирован и настойчив в своих действиях, пространство вокруг приходит на помощь. Конечно, со стороны это может показаться обычным стечением обстоятельств. Но кто знает? Может быть, без моей искренней веры в возможность осуществления той сделки и визуализации ее в мельчайших деталях шанс бы мне никогда и не представился?

Вскоре наступил 2008 год, а вместе с ним — самый масштабный финансовый кризис современности.

В конце 2008 года казалось, что вся мировая финансовая система рухнет, на мировом финансовом рынке воцарилась паника. Я уже всерьез начал присматривать участок за городом и планировать, какие овощи там сажать. Страх сковал весь мир. Но в России мы почувствовали только эхо этого кризиса. Основной же удар пришелся на Запад. Ипотечный кризис, спровоцировавший эту панику, привел к тому, что миллионы людей потеряли все свои накопления. Среди работников финансовой сферы, да и не только, прокатилась волна самоубийств. С жизнью прощались и те, у кого было трое детей и двушка в ипотеке, и те, у кого были заводы-пароходы. Не только карьеры, но и судьбы рушились из-за лопнувшего финансового пузыря. Как сказал Олег Торсунов, в наше время есть рабство иного рода — экономическое. Ипотеки, кризисы тут одни из главных «рабовладельцев».

Ликвидность с рынков исчезла, начался полномасштабный кризис доверия. Весь финансовый мир остановился. Никто не хотел брать кредитный риск на своих контрагентов, то есть давать в долг и рассчитываться. Но компаниям по-прежнему было необходимо привлекать деньги для операционной деятельности — расплачиваться по своим счетам с подрядчиками, платить зарплаты и т. п. В сложном финансовом положении оказались многие. В том числе и самые именитые отечественные монополисты. «Газпром», к примеру, раньше с нами не работал, мы пытались несколько лет наладить с ним отношения, но безрезультатно. У газовой монополии всегда не было отбоя от банков, предоставляющих им финансирование, поэтому они не хотели тратить время на расширение и без того широкого круга своих контрагентов. Но мы знали, что под конец года им будет нужно $0,5 млрд для финансирования рабочего капитала. Однако ни один западный банк не был готов расстаться с такой крупной суммой денег в тот непростой момент времени. Нам надо было воспользоваться уникальной возможностью.

Самый подходящий момент для того, чтобы начать сотрудничать с «Газпромом». Я понимал, что другого случая может не представиться. Я был уверен, что если мы придем на помощь в такой сложный для них момент, то они это запомнят. Мне и моему коллеге, который тогда отвечал за отношения с монополией, удалось убедить в этом руководство банка. Возможность наконец наладить рабочие отношения с «Газпромом» была так заманчива, что в итоге наше предложение поддержали.

Мы подготовили для «Газпрома» предложение о краткосрочном финансировании. Пообещали организовать эту сделку до конца года, сказали, что выделили под нее деньги. Обговорили все детали. На подписание договора в Лондон прилетело несколько высокопоставленных руководителей компании. Но именно в тот день из-за сильных колебаний рынка возросла премия за корпоративный кредитный риск, включая риск «Газпрома», и наше руководство приняло решение изменить условия и поднять ставку финансирования. А сказать об этом представителям «Газпрома» было поручено мне. Но ведь мы уже обо всем договорились, как теперь все переиграть?!

Помню, мы пришли в переговорную. Мне было страшно, но я собрался, вдохнул и уверенно сказал, что, к сожалению, мы вынуждены увеличить стоимость финансирования в связи с существенным ухудшением рыночной ситуации. После минутного молчания нас попросили дать им время посовещаться. После совещания они выдвинули свое контрпредложение. Мы согласились. Важная для обеих сторон сделка была подписана.

В той неопределенной ситуации было страшно совершить ошибку. Ведь кредит, выданный по нерыночной ставке, на балансе банка мог сразу по причине переоценки отразиться с убытком. Но сильно поднимать ставку тоже было нельзя, потому что клиент мог не согласиться и воспринять это как недружественный шаг, даже шантаж. Хотя обеим сторонам сделка была очень нужна. И когда «Газпром» получил деньги, осадок от повышения ставки забылся — важен оказался результат. Та сделка послужила началом длительных и продуктивных отношений «Газпрома» с J. P. Morgan. Когда ты помогаешь клиенту в тяжелый момент, это запоминается надолго.

Я рос и работал в J. P. Morgan. Мечта из сказки превратилась в быль. Ситуация в самом банке после кризиса изменилась, добавилось бюрократии, этапов согласования всего на свете. Банк стал менее охотно идти на риски — кредитные, репутационные и рыночные. И если раньше непосредственно мои руководители в Лондоне и Нью-Йорке помогали мне согласовывать и одобрять сделки внутри банка, то теперь они тоже стали осторожничать. Как следствие, бизнес пошел на спад. И я начал всерьез задумываться о том, чтобы найти другую работу. Да, я неплохо зарабатывал, но не всегда это является главным критерием. Выходя на определенный уровень профессионализма/мастерства, хочется этот уровень поддерживать, продолжать реализовывать себя и решать сложные задачи. Кроме того, если работа не вдохновляет, то становится не интересно, происходит выгорание, деморализация, а начинается все с того, что теряется азарт и интерес к тому, чем занимаешься. Как для спортсмена, которому нужно тренироваться и выступать на соревнованиях определенного уровня, чтобы поддерживать свой уровень мастерства, так и для меня было важно найти новое место, где помимо финансовых условий были бы интересные профессиональные вызовы.