Марк Уолинн - Это началось не с тебя [Как мы наследуем негативные сценарии нашей семьи и как остановить их влияние]

Самый ранний образ того, кем мы будем и как жизнь сложится для нас, формируется в утробе матери. В период беременности эмоции мамы пронизывают весь мир ребенка, закладывая основы того, какой станет его натура: спокойной или нет, восприимчивой или непокорной, гибкой или жесткой.

Психопаты и социопаты замыкают длинную вереницу списка тех, на кого оказал влияние ранний разрыв связи с матерью. Эти экстремальные проявления последствий лишний раз показывают, насколько важна роль матери или опекуна на ранних этапах жизни ребенка для формирования сострадания, эмпатии, уважения к себе, к другим и к самой жизни.

«Разовьется ли разум (ребенка) во что-то по своей сути жесткое, неуклюжее и опасное или же в мягкое, текучее и открытое, во многом зависит от того, были ли мысли и эмоции матери позитивны и конструктивны или негативны и противоречивы, – пишет Томас Верни. – Конечно, это совершенно не означает, что всплывающие время от времени сомнения или неуверенность повредят вашему ребенку. Такие чувства естественны и не опасны. Я говорю только о четко проявленном, повторяющемся поведенческом паттерне» ( 1).

Когда ранняя связь с матерью серьезным образом прерывается, осколки боли и пустоты способны изрешетить благополучное существование и отрезать человека от фундаментального потока жизни. Когда связь мать – дитя (или опекун-ребенок) долгое время не возобновляется или в ней есть место лишь пустоте и безразличию, поток негативных образов может закрепить ребенка в паттерне отчаяния и сомнений в себе. В острых случаях, когда такие образы влияют на ребенка продолжительно и сильно, это может привести к проявлениям отчаяния, гнева, оцепенения и бесчувствию к другим.

Подобные описания чаще всего ассоциируют с социопатическим и психопатическим поведением. В своей книге «Чрезвычайно опасны: дети без совести» доктора Кен Магид и Кэрол МакКелви говорят: «У всех у нас в какой-то степени присутствует гнев, но гнев психопатов коренится в неудовлетворенных младенческих потребностях» ( 2). Магид и МакКелви описывают, каким образом младенцы переживают «непереносимую боль», явившуюся следствием раннего разрыва связи с матерью или в результате отказа от них.

Психопаты и социопаты замыкают длинную вереницу списка тех, на кого оказал влияние ранний разрыв связи с матерью. Эти экстремальные проявления последствий лишний раз показывают, насколько важна роль матери или опекуна на ранних этапах жизни ребенка для формирования сострадания, эмпатии, уважения к себе, к другим и к самой жизни.

Большинство переживших ранний разрыв связи с матерью все же получили достаточно того, что было необходимо, пусть и не все. Невозможно требовать от матери, чтобы она 100 % времени была полностью настроена на своего ребенка. Перерывы неизбежны. Когда они случаются, время возобновления связи может стать положительным опытом, из которого и мать, и ребенок научаются справляться с короткими периодами страданий и затем снова тянутся друг к другу, чтобы воссоединиться. Самое важное в этом то, что связь восстанавливается. Тогда формируется чувство доверия и создается надежная привязанность между матерью и ребенком ( 3).

Даже когда связь с матерью сравнительно цельная, мы все равно порой можем ловить себя на чувствах, которые нам непонятны. Мы испытываем страх оказаться оставленными, отвергнутыми, брошенными или чувство опасности, унижения и позора. Однако если рассмотреть их в свете раннего опыта отношений с матерью (который чаще всего мы даже и не помним), мы лучше сможем понять, чего нам не хватает и что надо сделать для восполнения и исцеления.

Для многих из нас самым сокровенным является желание любить и быть счастливым в отношениях. Часто любовь в семьях бессознательно проявляется особым образом. На то, как мы любим и демонстрируем чувства, влияет паттерн несчастливого опыта родителей, бабушек и дедушек.

В этой главе мы рассмотрим проявления бессознательной лояльности и скрытую в семейной истории динамику, которые могут ограничивать способность иметь полноценные, качественные взаимоотношения. Мы зададим себе такой вопрос: действительно ли мы полностью открыты для партнера?

Независимо от того, насколько человек успешен, коммуникабелен, какое количество тренингов по личностным отношениям посетил или как глубоко понимает собственные причины избегания близких отношений, он все равно связан со своей семейной историей. Именно по этой причине он может дистанцироваться от тех, кого любит больше всех. Подсознательно он повторяет паттерны эмоциональной зависимости, недоверия, гнева, отчуждения, закрытости, уходов или брошенности, обвиняя в отсутствии счастья партнера, хотя истинная причина скрыта в том, что возникло еще до нас.

Многие проблемы, переживаемые в отношениях, коренятся не в них самих. Они вырастают из динамики, которая существовала в семьях задолго до нашего рождения.

Например, если женщина умерла при родах, то негативный резонанс от этого события может накрыть потомков волнами необъяснимых страхов и несчастий. Дочери и внучки могут бояться выходить замуж, так как замужество ведет к появлению детей, а дети могу умереть. При этом они могут говорить, что просто не хотят замуж или иметь детей. Они могут жаловаться, что не встретили того единственного мужчину или что они слишком заняты своей карьерой, чтобы наконец осесть на одном месте. Однако под покровом жалоб их ключевой язык говорит другое. В ключевых фразах резонирует история семьи, сообщая, например, следующее: «Если я выйду замуж, произойдет что-то ужасное. Я могу умереть. Мои дети останутся без меня. Они останутся одни».

Резонанс от такого события может проявится и в сыновьях и внуках. Те могут бояться жениться, считая, что их сексуальные потребности могут привести к смерти жены. Их ключевые фразы могут звучать следующим образом: «Я могу причинить кому-то несчастье, и это будет полностью моя вина. Я никогда себе не прощу».

Подобные страхи таятся внутри и подсознательно руководят нашим поведением, а также определяют выбор, который мы делаем или предпочтем не делать.

Сет, мужчина, с которым однажды мне довелось работать, называл себя «человекоугодником» и страшно боялся, что может сделать что-то не то и тем самым расстроить близких ему людей. Он считал, что если они будут несчастливы с ним, то отвергнут его и уйдут. Он боялся умереть в одиночестве, брошенный всеми. Так как этот страх являлся тайным двигателем его действий, он часто соглашался делать то, чего не хотел, и говорил то, чего на самом деле не думал. Зачастую он говорил «да», когда внутри имел в виду «нет». Затем внутри рождался гнев на тех, кого он только что пытался удовлетворить, и он говорил «нет». Большую часть времени он жил ненастоящей, двуличной жизнью, считая причиной всех своих несчастий жену. Чтобы разрушить наконец этот паттерн, он ушел от нее, но все повторилось и в следующих отношениях. И только когда Сет увидел, как его страхи проявляются в них, он смог найти мир и покой.