Мэри Пайфер - Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков

Саманта откусила морковку. «У меня с диетой получилось гораздо лучше, чем у мамы или моих подружек. Я похудела на пять фунтов за первую неделю, а на следующую – на три. В школе два раза в обморок падала».

Она улыбнулась при этих воспоминаниях. «Мне стали говорить столько комплиментов. Друзья завидовали, а парни, которые раньше смотрели на меня как на пустое место, стали приглашать на свидания».

Самым важным событием для Саманты стало взвешивание. Этим она занималась первым делом, как только открывала глаза утром. Если она похудела, то чувствовала себя великолепно, а если набрала вес – расстраивалась. Ничего больше – ни школьные оценки, ни успехи в области общения – не оказывали такого воздействия на ее самочувствие.

Она научилась «кайфовать» от чувства голода. Стала пробегать по пять километров в день, а потом по восемь и по двенадцать. Хотя эти пробежки выматывали ее, истощая ограниченные запасы энергии, она не сдавалась. Выработала для себя систему проверок, которые позволяли ей контролировать потребление пищи. Например, она приглашала к себе гостей на вечеринку и, изнемогая от голода, смотрела, как они поедают лазанью и сливочное мороженое с изюмом и орехами. Пекла брауни на всю семью и ни один не пробовала, когда вынимала выпечку из духовки. Смотрела, как другие люди поглощают пищу со зверским аппетитом, и чувствовала себя выше их. Саманта добилась именно того, что делают анорексичные девушки: она свела все жизненные трудности к одной – контроль собственного веса.

У Саманты сформировались собственные ограниченные представления о себе, и окружающие не могли до нее достучаться. Она так загипнотизировала саму себя, что считала анорексию своим союзником. Ко мне на прием она попала до того, как родители и врачи сумели убедить ее, что с анорексией нужно бороться. Это нас она воспринимала как врагов, а не анорексию. Она врала, искажала факты и прятала еду, чтобы защититься именно от тех, кто хотел ей помочь.

Психотерапия должна была развернуть ход ее мыслей в обратном направлении. Я нападала на анорексию, а не на Саманту. Когда она доела свой скромный обед, я стала задавать те вопросы, которым научилась у психолога Давида Эпсона: «Если анорексия – твой друг, то почему ты из-за нее так слабеешь и устаешь? Почему же тогда от анорексии у тебя выпадают волосы и прекратились месячные?»

«Не понимаю, о чем вы», – ответила Саманта.

К концу часового приема я сказала: «Мы будем продолжать изучать тот обман, которым тебя сбивает с толку анорексия и который может стоить тебе жизни». А еще я рассказала Саманте, что буду работать с ней лишь при условии, что она пока прекратит свои многокилометровые пробежки. Я объяснила, что из-за них у нее может случиться сердечный приступ. Саманте было неприятно установленное мной ограничение, но она согласилась.

Работать с ней было трудно. Я рекомендовала ей заняться аналитической работой. Нужно было понаблюдать за моделями и звездами кино и ответить на вопрос: «Кто установил, что именно они будут восприниматься нами в качестве стандарта красоты?» Я попросила ее вспомнить о тех женщинах, кого она по-настоящему уважала: волновались ли они о своей внешности и весе?

Для Саманты, как и для большинства анорексичных женщин, самый важный шаг к исцелению – осознание, что анорексия им не друг, а враг и возможная причина их смерти. Однажды Саманта осознала, что анорексия – это самообман. Она сообщила: «Анорексия обещала мне счастье, если я похудею, а я несчастна. Анорексия обещала мне великие свершения, а я так плохо себя чувствую, что не в состоянии делать даже то, на что была способна раньше. Анорексия обещала мне друзей, а все на меня злятся. Анорексия лишила меня радости жизни».

И в тот день, когда она так сказала, я поняла, что Саманта поправится.

Компульсивные обжоры

Наша культура воспитывает в нас любовь к еде. Жирная, сладкая еда ассоциируется с любовью, заботой и теплом. Праздники – это печенье и торты, а не морковки. Полноценная эмоциональная жизнь связана с наполнением желудка. Многие слова, которыми мы обозначаем любовь, связаны для нас с едой, например «сладкая моя», «сладенький», «ты ж моя булочка». Еда имеет над нами не только эмоциональную власть, она воздействует с помощью химических соединений, которые вызывают привыкание. Все мы испытывали желание сладко вздремнуть после обильного ужина на День благодарения.

Юные женщины, страдающие от компульсивного переедания, привыкли использовать еду в качестве успокоительного, чтобы утешиться, когда огорчены. Это вредно, потому что они не учатся преодолевать эмоциональные потрясения и набирают лишний вес, из-за которого еще больше страдают и теряют контакты с окружающими. В Америке практически невозможно быть тучным и при этом быть довольным собой. И вот человек попадает в замкнутый круг.

Обычно от компульсивного переедания страдают женщины, которые сидели на диете. Они соблюдают диету и чувствуют себя несчастными, потом едят и им становится лучше, но от диеты их метаболизм замедляется – и они начинают толстеть. Со временем потеря веса начинает восприниматься как контроль над своей жизнью, а увеличение веса – как бесконтрольное поведение. И вскоре уже не их пищевое поведение, а сама жизнь выходит из-под контроля.

Писательница Сьюзи Орбах проводит различие между «желудочным голодом», то есть голодом настоящим, и «голодом во рту», то есть потребностью в чем-то, а не настоящим голодом: во внимании, в отдыхе, в новых ощущениях, комфорте или любови. Компульсивные обжоры испытывают именно эту разновидность голода. Все чувства кажутся им голодом. Люди, страдающие от компульсивного переедания, едят, когда устали, волнуются, сердятся, страдают от одиночества, скучают, страдают или не знают, как поступить.

Лечение компульсивного переедания схоже с лечением булимии. Молодым женщинам нужно осознать свои подлинные потребности и не называть это голодом. Если они беспокойны, то им нужна стимуляция; если устали, то надо отдохнуть; если злятся, то нужно изменить обстановку или выйти из той ситуации, которая провоцирует в них злость. Конечно, те, кто страдает от компульсивного переедания, должны научиться контролировать свое пищевое поведение. Часто им помогают группы поддержки, например «Анонимные обжоры».

Вайолет жила на улице, когда мы познакомились, но вскоре попала в приют для женщин без определенного места жительства. У нее жизнь была труднее, чем у большинства страдающих от компульсивного переедания, но проблемы были те же. Вайолет ассоциировала еду с любовью и заботой. Как и многие люди, страдавшие от навязчивого желания переедать, она была доброй, трудолюбивой и старалась всем угодить. У нее хорошо получалось заботиться об окружающих, но когда ей самой понадобилась помощь, рядом не оказалось никого. И спасала только еда.