Анна Кирьянова - Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

Люди не мышки, у них больше возможностей. И жизнь – это, к счастью, не закрытая емкость с гладкими стенками. В жизни можно доплыть до спасительной палочки, позвать на помощь, можно увидеть берег, можно ощутить почву под ногами… Главное – плыть, вот в чем дело. И это знают те, кто спасся чудом или выстоял терпеливо в трудной борьбе за жизнь. В других испытаниях они сильнее и выносливее чем те, кто впервые столкнулся с трудностями и несчастьями.

И еще одно – нельзя переставать надеяться. Нельзя отнимать надежду у других. Без надежды человек, словно мышь, тут же пойдет ко дну. А надежда дает силы плыть и бороться. Вдруг это эксперимент и испытание? И палочку все-таки подадут? И мы по ней вылезем. А если не подадут – сами постараемся выплыть. Или зацепиться за что-то; или позвать на помощь. Люди, в отличие от мышей, могут позвать на помощь.

Тот, кто пережил удары судьбы и болезни, тот имеет больше шансов на долгую жизнь и спасение. Люди, прошедшие через испытания, живут дольше и сражаются успешнее.

в конкурсе красоты. И получить много денег, роскошные подарки и внимание публики. А можно выиграть первое место в конкурсе на самую уродливую женщину. И получить место в цирке; и внимание публики, перед которой надо ходить в платье с блестками и корчить гримасы. Это чтобы деньги платили.

Мэри Энн Беван надо было прокормить четверых детей. А муж у нее умер. И ничего не оставил. Вот она и пошла на конкурс уродов; чтобы выжить и детей спасти.

Она красивая сначала была. И работала медсестрой. А потом с ней случилось ужасное – ни с того, ни с сего она стала терять свою красоту и превращаться в чудовище.

Это злое проклятие – акромегалия. Человек становится очень некрасивым. Таким, что может выиграть первое место на конкурсе уродов.

Каково было Мэри Энн, достойной женщине, матери семейства, сносить насмешки публики и кривляться в вычурных платьях под хохот толпы – мы не знаем. Но это тяжело. Невыносимо. Только делать больше было нечего: кто возьмет на работу страшилище? А на ярмарках хорошо платили. Она все деньги отсылала своим детям. Их пришлось устроить в интернат…

А потом Мэри Энн умерла. Раньше был такой диагноз: «от разбитого сердца». И от болезни; от акромегалии довольно рано умирали тогда. Она детей на ноги поставила, сфотографировалась с ними на память, и умерла. Самая уродливая женщина в мире…

Прошло сто лет почти. И в наши дни выпустили смешные открытки с фотографией Мэри Энн. Мол, свидания вслепую могут вот так закончиться – придет этакое чудовище! Очень остроумно, не так ли?

Только один доктор увидел эти открытки и гневно возмутился. Как это можно – продавать изображение тяжелобольного человека и смеяться над его болезнью? Как можно? Это же низость!

Открытки не стали больше выпускать. Только старые распродали; деньги же потрачены! И пожали плечами в ответ на возмущение доктора; мол, а что такого? Подумаешь. Смешно же!

Смешно. Этим Мэри Энн и зарабатывала на жизнь своим детям – смехом толпы. Хотя ничего смешного нет. Кого угодно может поразить проклятие болезни. Но не все решатся смешить ей публику в цирке… А она решилась. Потому что нужно жить и выполнять свой долг. Даже если тебя из красавицы превратили в чудовище.

можно построить. Как один одинокий старичок. Совершенно лысый и маленький, с большими оттопыренными ушками. В шортах и в рубашечке в клетку, в сандаликах. В моем детстве был мультфильм про Гржемилека и Вахмурку, про двух гномов. Вот такой же старичок.

Сначала он вел себя дурно. Выпил стакан пива и приставал к другим старичкам и старушкам – здесь такой отель. Для тихого отдыха. Много пожилых людей. Так этот старичок прямо хулиганил. Громко разговаривал, громко смеялся. Даже махал руками. И другие старички неодобрительно на него смотрели. Укоризненно качали седыми головами и пили свой травяной чай. Никто не хотел дружить с этим ушастым Вахмуркой. Или Гржемилеком…

Он грустный ходил. А потом пошел на пляж и стал строить замок. Где-то взял детский розовый совок и такой замок построил! С меня ростом. Многоярусный, с башнями зубчатыми, со рвом, с бойницами и мостами. Невероятный замок из песка! Он с утра его строил один, очень увлеченно. Пообедал быстренько и снова давай строить!

Может, он строитель или архитектор. Раньше был… И замок – огромный песчаный замок – просто чудесный получился!

И старичок мгновенно стал знаменит и популярен. Другие пожилые отдыхающие пришли и стали восхищаться громко. Хлопать в ладоши и просить разрешения сфотографироваться у замка.

Он всем разрешал. Ушки у него очень красные – сгорели на солнце, пока он строил. И лысина тоже красная. А на лице улыбка! Все его хвалят и восхищаются замком. И на ужин он пошел в компании поклонников своего таланта. Он махал руками и громко рассказывал; наверное, про то, как он строил замок. Все слушали его!

И за столом он сидел чинно, в обществе пожилых дам, которые не сводили с него глаз.

А пиво он больше не пил. Но травяной чай тоже не стал. Залихватски заказал колу!

Замок из песка – вся наша жизнь. Но можно так построить замок из песка, что все порадуются и будут аплодировать. И на душе станет хорошо.

А потом его смоют волны. Но кто-то построит новый. Другие отдыхающие, после нас…

асу и ашипу. Асу врачевали как могли и умели: втирали масла, давали настои из трав, даже «делали надрезы бронзовым ножом» – оперировали. Ашипу не оперировали. Трав не давали и масла не втирали. Они очерчивали круги и разбивали глиняные статуэтки. А больного старались не касаться; они говорили, что злые духи могут им повредить. Проще говоря, заразиться боялись. Хотя еще не было понятия «инфекция».

Асу и ашипу давали прогнозы развития болезней. Записывали их на глиняных табличках. Асу давали чаще хорошие прогнозы: «Больной сильно болен, но он выздоровеет!» Ашипу и вслух говорили, и на табличках записывали: «Все бесполезно, болезнь смертельна!»

Они не сами писали, конечно. Специальные писцы записывали речи целителей и вели историю болезни. Даже был многотомный труд по лечению больных и изгнанию злых духов. 40 глиняных кирпичей.

Ну вот, асу делали операции, чтобы спасти жизнь человека. Если в результате операции они немного повреждали что-то, им отрубали руку. Они потом одной рукой втирали масла и подавали настой из трав.

А ашипу руки не отрубали. Они же не оперировали. Иногда они даже в комнату больного не входили; с порога диктовали: «Вам конец. Ничего хорошего не ждите. Ваш больной уже мертв, можно сказать! До свиданья. Оплатить не забудьте мой визит и мои труды!»