Лори Готтлиб - Вы хотите поговорить об этом? Психотерапевт. Ее клиенты. И правда, которую мы скрываем от других и самих себя

– Именно. – Он сменил ножницы на фен. – В любом случае, разве здесь есть разница с людьми, которые каждую неделю приходят на психотерапию, чтобы что-то исправить?

Разница была. И была слишком во многом. Психотерапевты не просто обеспечивают недельное улучшение. Однажды я слышала, как один журналист сказал, что взять хорошее интервью – все равно что постричь кого-то: выглядит легко, пока не берешь ножницы в руки. То же самое, как я постепенно узнавала, было верно и для психотерапии. Но я не хотела ничего пропагандировать. Психотерапия, в конце концов, не для каждого.

– Вы правы, – сказала я Кори. – Есть множество способов просто быть.

Он включил фен.

– У вас есть ваша психотерапия, – сказал он, а потом указал подбородком на свой телефон. – А у меня есть моя.

Джулия перечисляет части тела, решая, какие из них оставить.

– Толстая кишка? Матка? – спрашивает она, и ее брови поднимаются, будто она шутит. – И еще вот, вы не поверите. Влагалище . Так что все сводится к тому, хочу ли я оставаться способной срать, иметь детей или заниматься сексом.

Я чувствую, как в горле образуется ком. Джулия выглядит совсем не так, как несколько месяцев назад в Trader Joe’s ; даже не так, как она выглядела всего несколько недель назад, когда врачи сказали, что, чтобы сохранить ей жизнь, им нужно отрезать от нее что-то еще. Она держалась молодцом при первой атаке рака и рецидиве, и смертном приговоре, который закончился отсрочкой казни, и беременности, которая дала ей надежду. Но после такого количества сюрпризов с нее хватит, она измучена вконец. Ее кожа выглядит тонкой и испещренной морщинами, ее глаза налиты кровью. Теперь мы иногда плачем вместе, и она обнимает меня, когда уходит.

Никто в Trader Joe’s не знает, что она больна: пока есть такая возможность, она хочет, чтобы все так и оставалось. Она хочет, чтобы к ней относились в первую очередь как к человеку, а не как к больной раком, что звучит похоже на мысли нас, психотерапевтов, о своих пациентах: мы хотим узнать их до того, как узнаем об их проблемах.

– Это похоже на игру «Вы бы лучше?», в которую мы играли в детстве, приходя друг к другу с ночевкой, – говорит она. – Вы бы лучше умерли в авиакатастрофе или в пожаре? Вы бы лучше ослепли или оглохли? Вы бы лучше сами по себе плохо пахли или же нюхали что-то плохо пахнущее – до конца своей жизни? Один раз, когда была моя очередь отвечать, я сказала: «Ничего из этого». И все сказали: «Нет, ты должна выбрать что-то одно». И я сказала: «Хорошо, я выбираю ничего». И это просто вынесло всем мозг – простой концепт того, что при наличии двух отвратительных альтернатив ничего тоже может быть выбором.

В школьном альбоме под ее именем было написано: «Я выбираю ничего».

Она использовала ту же логику и во взрослой жизни. Когда ее спросили, что она выберет: престижную аспирантуру с минимальным финансированием или куда менее интересную, но полностью оплачиваемую должность, все полагали, что она должна выбрать что-то одно. Но вопреки всем советам она отказалась от обоих вариантов. Это сослужило ей хорошую службу: вскоре она получила еще более хорошее предложение насчет аспирантуры в лучшем месте – в том же городе, где жила ее сестра, и там Джулия встретила своего мужа.

Но когда она заболела, ничего перестало быть выбором: вы бы лучше остались без груди, но живой, или сохранили грудь и умерли? Она выбрала жизнь. Были и еще решения, подобные этому, когда ответы были сложны и неочевидны; каждый раз Джулия принимала их спокойно. Но сейчас, в этом конкретном раунде «Вы бы лучше?» , в этой рулетке частей тела, она не знала, как сделать выбор. В конце концов, она все еще переживала шок после недавнего выкидыша.

Ее беременность продлилась восемь недель, и в тот же период ее младшая сестра Никки забеременела вторым ребенком. Не желая рассказывать свои новости до конца первого триместра, сестры хранили секреты друг друга, радостно отмечая дни в общем онлайн-календаре, рассчитанном на двенадцать недель. Метки Джулии были голубыми, потому что она думала, что носит мальчика; она даже дала ему прозвище «ММ» – Милый Мальчик. Никки вносила пометки желтым цветом (прозвище: Малыш Y), тем же цветом, каким хотела покрасить стены в детской: как и во время первой беременности, она хотела, чтобы пол ребенка стал сюрпризом.

А в конце восьмой недели у Джулии началось кровотечение. У ее сестры едва началась шестая неделя. Когда Джулия ехала в больницу, ей пришло сообщение от Никки. Там был снимок с ультразвука с подписью: «Смотри-ка, у меня бьется сердце! Как мой кузен ММ? Целую, Малыш Y».

У кузена Малыша Y дела шли не так хорошо. Кузен Малыша Y уже был нежизнеспособен.

По крайней мере, у меня нет рака, думала Джулия, покидая слишком хорошо знакомую больницу. В этот раз у нее была «нормальная» проблема для женщины ее возраста. У множества женщин на первых неделях срока случаются выкидыши, объяснила ее акушерка. Тело Джулии прошло через многое.

– Такое просто случается, – сказала врач.

И в первый раз в жизни Джулию, которая всегда жила в мире рациональных объяснений, удовлетворил этот ответ. В конце концов, каждый раз, когда у врачей находилась причина для чего-то, она оказывалась разочаровывающей. Судьба, невезение, вероятность – все это казалось долгожданной отсрочкой при мрачном диагнозе. Теперь, когда ее компьютер ломался или когда протекала труба на кухне, она говорила: «Такое просто случается» .

Эта фраза веселила ее. Она решила, что это работает в обе стороны. Ведь как часто хорошие вещи так же неожиданно случались в жизни? Как раз на днях, по ее словам, какой-то случайный человек вошел в Trader Joe’s с бездомной женщиной, которая сидела на парковке, и сказал Джулии: «Видите вон ту женщину? Я сказал ей взять себе еды. Когда она подойдет к кассе, позовите меня, я заплачу». Рассказывая эту историю Мэтту после работы, Джулия покачала головой и сказала: «Такое просто случается» .

И правда, вскоре Джулия снова забеременела. На этот раз Малыш Y ждал младшего кузена. Такое просто случается.

Чтобы не сглазить, Джулия не дала ребенку прозвище. Она пела ему, и разговаривала с ним, и хранила свой секрет, как невидимый бриллиант. Знали только муж Джулии, ее сестра и я. Даже ее мама еще не знала. («Она не умеет держать добрые вести при себе», – сказала Джулия, смеясь.) Так что именно мне она рассказывала о развитии эмбриона, именно мне она описывала воздушный шарик в форме сердца, который Мэтт подарил ей после первого ультразвукового исследования, показавшего сердцебиение, и именно мне через неделю после этого Джулия позвонила, чтобы сообщить об очередном выкидыше. Тесты показали, что матка Джулии оказалась «негостеприимной» из-за фибромы, которую следовало удалить. И снова, проблема казалась такой обычной – и устранимой.