Эми Ньюмарк - Куриный бульон для души. Мы сильнее наших страхов [101 история о людях, которые рискнули ради мечты] [litres]

Через несколько недель я оказался в лагере новобранцев корпуса морской пехоты США. Это стало моим первым шагом на пути во Вьетнам. Перемены были разительными – раньше я работал с людьми, которые обращались со мной вежливо и спокойно, а теперь должен был беспрекословно выполнять приказы командиров, которые обладали чувствительностью раненого носорога. Если во мне и оставалось что-то от жизни на гражданке, то все испарилось в первую же тренировку ночью, когда я познакомился с инструкторами по строевой подготовке.

– Каждый из вас получит от меня свободный удар. Если сможете сбить меня с ног, уже завтра вас с почестями проводят из лагеря, – прокричал сержант Уинборн в 3:30 утра в первый день. Смельчаков не нашлось.

– Вы узнаете, что способны сделать больше, чем когда-либо себе представляли. Мы вам это покажем, – угрожающе прокричал нам сержант Дэвис на следующий день. И был прав.

Довольно быстро лагерь новобранцев, боевая подготовка пехоты, подготовка войск к боевым действиям в условиях джунглей остались позади. В апреле 1969 года я сошел с борта самолета Boeing 707 на гигантской авиабазе США в Дананге.

У каждого человека в жизни наступает момент истины, определяющий судьбу. Для меня таким оказался первый день во Вьетнаме. Получив экипировку, которая должна была прослужить мне до конца призыва, я отправился в арсенал батальона. Капрал положил винтовку М16 и несколько пустых магазинов на стойку и затем ушел в смежную комнату. Он вернулся и небрежно бросил около 150 комплектов боевых патронов рядом с винтовкой. Горячий пот, которым я покрылся от адской жары, был ерундой по сравнению с ужасным чувством в животе, слабостью в коленях и холодной испариной, которые мною овладели. Я был, мягко говоря, не в своей тарелке, а вернуться обратно смог бы еще не скоро.

Южная Калифорния и Вьетнам – словно две разные планеты. Ежедневная сорокаградусная жара, удушающая влажность, ядовитые змеи, ползающие прямо под ногами, присосавшиеся к ноге пиявки, которых приходится прижигать сигаретой. Коллеги в авиационной компании не стали бы терпеть меня, если бы я не мылся месяц и носил одну и ту же одежду целых три месяца. А здесь, во Вьетнаме, это было привычным делом, по-другому нельзя.

Как-то ночью я висел на ветке дерева над обрывом реки, мучительно ожидая прибытия поисково-спасательного вертолета. Над головой свистели пули, пронзающие деревья позади меня. Пролетающие снаряды гудели, словно мчащийся по небу товарный поезд. Повсюду слышалось ужасающее « бах, бах, бах» , которое издавали взрывающиеся боеголовки. Вьетнам так сильно отличался от моей прошлой жизни, что был попросту несравним с ней.

Как бы плохо там ни было, силы природы никому не подвластны: солнце каждый день вставало по утрам и садилось вечером. Дни сменяли ночи, и в конце концов я вернулся домой – к жизни, которая уже никогда не станет прежней. Я снова был в своей тарелке, а вот моя зона комфорта изменилась навсегда.

Я всегда восхищалась скайдайвингом. При мысли о прыжках с самолета у меня в глазах всегда пробегала искра. Эта идея настолько захватила меня, что, когда люди спрашивали, почему я в инвалидной коляске, я шутила:

– Потому что парашют не раскрылся!

О моем желании почти никто не знал, кроме нескольких близких друзей. Так продолжалось до тех пор, пока возможность в прямом смысле слова не постучалась в мою дверь. Его звали Зак, и он учился в моем колледже, а параллельно – на курсах подготовки десантников в армии. Как-то раз Зак зашел, чтобы одолжить туалетную бумагу, и я увидела, что он хромает. Он сказал, что неудачно приземлился.

В моих глазах пробежала та самая искра. Увидев мой интерес, Зак стал рассказывать о своих парашютистских авантюрах. Я поняла, что нашла родственную душу, поэтому поведала ему о своем жгучем желании попробовать скайдайвинг. Он не поднял меня на смех и не сказал, что я несу чушь, а, наоборот, поддержал мою идею и уверил, что это безопасно.

За несколько месяцев до выпускного Зак подошел ко мне на кампусе и сел рядом на скамейку.

– Есть планы на выходные?

– Нет, – ответила я.

– Ну а теперь есть! – сказал он с ухмылкой.

Я слишком хорошо знала эту хитрую улыбку. Было очевидно, что он что-то задумал. Так и оказалось: вместе с парой друзей Зак собирался прыгнуть с парашютом и звал меня присоединиться. Он сказал, что у инструкторов аэродрома был опыт прыжков в тандеме с людьми с ограниченными возможностями. Зак сказал, что мне не обязательно давать ответ прямо сейчас.

– Ты шутишь? – воскликнула я. – Я согласна!

– Я знал, что ты решишься, – добавил Зак, улыбнувшись.

Упускать такую возможность я не собиралась, но решила не говорить об этом своей семье, потому что не хотела, чтобы меня отговаривали. Однако некоторым своим друзьям свои планы я раскрыла. Новости вроде этой разлетаются быстро: не успела я и глазом моргнуть, как уже полдюжины друзей и знакомых спрашивали, где находится площадка для прыжков. Они хотели посмотреть, как я буду прыгать!

Когда мы с Заком добрались до аэродрома, там уже было примерно пятнадцать моих друзей, которых я позже окрестила своим «фан-клубом». Я была смущена переизбытком внимания к собственной персоне, но в душе мне это льстило. Мы пошли регистрироваться, и к нам вышли владелец аэродрома и Эрик – парень, с которым я буду прыгать. Следующие двадцать минут они объясняли нам, что такое прыжок в тандеме. Они прикрепят меня к Эрику с помощью страховочной системы, и мне предстояло просто наслаждаться полетом, пока инструктор будет делать всю работу.

Больше мне ничего не нужно было знать. Я раскошелилась на 100 долларов и поставила подпись под своей жизнью. Когда самолет остановился на взлетной площадке, Эрик спросил, остались ли у меня еще какие-то вопросы. Я была слишком взволнована, чтобы о чем-нибудь думать в тот момент, поэтому он сказал:

– Хорошо, тогда пойдемте к самолету!

Казалось, будто я выпала из реальности. Я даже опомниться не успела, как меня занесли в самолет и поставили на пол прямо около двери. Затем сели все остальные, заревел двигатель, и мы взлетели.

Чтобы подняться на 3500 метров, нам понадобилось всего восемь минут. За это время Эрик сел сзади меня, пододвинулся ближе и прикрепил мою подвесную систему к своей. Мы были уже почти на высоте 3000 метров, пора было занимать стартовые позиции. Дверь, рядом с которой я стояла, медленно открылась, и в салон ворвался поток морозного воздуха. Звук оглушал. Когда мы с Эриком подошли к краю, у меня сердце едва не выпрыгнуло из груди! Я еще никогда не видела, чтобы небо настолько ярко отливало голубизной, и земля внизу выглядела как красивое лоскутное одеяло.