Николай Государев - Треугольный человек

Собственно говоря, работа переживаний и есть работа души. Душа — чувствилище человеческое — трудится относительно обособленно от разума именно в направлении устранения остающихся, неподвластных до времени разуму, противоречий между желаемым и действительным. В ее образованиях — чувствах — аккумулируются результирующие моменты переживания событий, связанных с ценностными отношениями человека к себе, другим людям, к миру, к жизни и смерти. Основные признаки неразвитой души — грубость (позиция силы) и робость (позиция слабости). Признак неработающей души — равнодушие. Главными продуктами работы души, пожалуй, являются любовь, ненависть, вера, долг, вина, честь, мечта, совесть.

Посмотрим, какую тональность они приобретают, когда звучит в человеке главной темой мотивационная психическая активность.

В этом аспекте любовь — идеализация, устранение работой души противоречий в восприятии идеала. А вера — устранение сомнений вопреки очевидной ситуации. Следует здесь отметить, что в отличие от веры надежда питается из других источников. Для нее главным является обнадеживающая информация. Когда бессильна вера, наступает очередь ненависти (зависть, ревность, месть и т. д.), начинающей сначала мысленно, в представлениях, уничтожать все, что препятствует любви (в том числе и любви к себе) или что предает ее.

Долг для Человека Мотивационного только те обстоятельства, которые неразрывно связаны с его идеалами. Их нарушение вызывает чувство вины.

Честь — гордое чувство собственного достоинства, требующее уважения другими. Это чувство обострено в Человеке Мотивационном в силу его высоких притязаний и идеалов, исповедуемых им.

Чуть подробнее о мечте, о ее признаках (отличных от фантазий и грез Человека Потребностного). Мечта не выдается перед другими за действительность и не выносится на всеобщее обозрение как хвастовство (вспомните Хлестакова). Напротив — она интимна и вынашивается как самое заветное, святое. Мечта не суетно-ситуативна и не благодушна, как у Манилова. Она рождена в страдании и не меняет действующих лиц и главной темы воображаемых событий. Для Человека Мотивационного мечта — жар-птица, нечто выходящее из разряда обыденной жизни — неразменный единый смысл, целостность. Это алые паруса Ассоль — взгляд на мир через магический кристалл идеала, исправляющий злободневные для человека недостатки, мучительные для него противоречия действительности.

Мечта Человека Мотивационного утопична: он не располагает к настоящему времени возможностями и объективными условиями ее воплощения в явь. Но эта утопия в настоящем задает высокую цель, сверхзадачу, необходимую для более совершенного устройства будущего. Мечта защищает идеал от уничтожения при столкновении с иной реальностью. Идеалисты! Чудаки, романтики, святые, блаженные… Их житие — только видимая часть айсберга мечты.

Общество связано этическими обязательствами сограждан. В противном случае оно расслаивается, становится недееспособным. Никакое принуждение, никакая экономика без нравственного закона не склеит его.

К поступкам, лежащим за пределами нравственного запрета, человек испытывает глубинное сопротивление, чувства омерзения и гнева. Внутренний бессознательный запрет не способны снять ни гипноз, ни аффект, ни сумеречное состояние сознания, ни угроза самой смерти.

Психическая «полиция нравов» — совесть — возбуждает реакцию вины в связи с нарушением чувства социального долга. Срабатывает все та же психологическая защита, пытаясь спаять страданием, как вольтовой дугой, зазор между нравственно желаемым и безнравственно действительным. Что победит? Приживется или будет отторгнута такая действительность? Работа совести проявляется в ощущениях стыда. Возможен «красный» и «белый» стыд. Человек краснеет в гневе, бледнеет от боли и страха. Красный стыд — бросок крови в лицо при мысли о том, что о тебе могут подумать люди, гнев на себя, принятие вины, предъявленной тебе другими, самовозбуждение вины без стороннего участия.

Белый стыд — стыд бесчестия: боль, стон, скрежет зубов при воспоминании о трусости, предательстве идеалов. Это корчи униженной страхом гордости, содрогания порушенного человеческого достоинства. Совесть рождается с привитием нравственного закона, растет в защите от посягательств на него и погибает, когда удается попытка ее удушения.

Конечно, далеко не всегда работа души благородна. Мотивационная психологическая защита — это и ревность, и месть, и зависть…

Зависть — психическая мутация, уродливый плод любви-ненависти. Когда «идеал — я» сталкивается в конфликте с «идеал — другой», мотивационная психологическая защита начинает черными красками перерисовывать портрет «идеал — другой», пока не получится «антиидеал — другой». Чтобы у другого что-то отнять, заступив его место (службу, жену, деньги, авторитет, друзей, талант), другого надо уничтожить если не физически, то психически, затоптав в грязь. Например, чем усерднее литератор копирует другого, тем грубее поносит его в статьях, тем ненасытнее становится жажда неотличимо копировать. Так считает критик Ст. Рассадин.

Если зависть, мстительность, ревность, переплетаясь в змеиный клубок, бессильны — это ситуативная истеричность. Ситуативная истеричность — кризис потребностной активности, когда не срабатывает ее специфическая психологическая защита — вытеснение. При этом доминирующий в Человеке Потребностном принцип получения удовольствий блокирован, но барьер не вытеснен и не преодолен, что приводит к включению мотивационной (вместо потребностной) активности.

Когда человек живет во власти чувств, идеи, каждое свершение или разочарование ставит его перед очередной задачей на смысл жизни. Привыкшему к постоянному напряжению воли знакомо ощущение пустоты, приходящее на смену торжеству, когда вершина покорена, но остается «голое» физиологическое возбуждение, остается потребность в сильных переживаниях, алчущих пищи. Мотивационный Человек без идеи, требующей принести в жертву ей всю жизнь, каждый раз заново вынужден искать и ставить перед собой трудную цель.

Рассмотрим некоторые случаи мотивационной психологической защиты как реакции на потерю смысла жизни, призванной при трагическом стечении обстоятельств предотвращать самоубийство. Рассмотрим в этой связи (возможны и другие механизмы) переход от эгоистической концепции жизни к альтруистической.

Проследим этот процесс по тексту «Исповеди» Л. Толстого. Вот первоначальный смысл жизни: «Теперь, вспоминая то время, я вижу ясно, что вера моя — то, что, кроме животных инстинктов, двигало моею жизнью, — единственная истинная вера моя в то время была вера в совершенствование… Я старался совершенствовать себя умственно, — я учился всему, чему мог и на что наталкивала меня жизнь; я старался совершенствовать свою волю — составлял себе правила, которым старался следовать; совершенствовал себя физически, всякими упражнениями изощряя силу и ловкость и всякими лишениями приучал себя к выносливости и терпению. И все это я считал совершенствованием… И очень скоро это стремление быть лучше перед людьми подменилось желанием быть сильнее других людей, т. е. славнее, важнее, богаче других».