Кэл Ньюпорт - Цифровой минимализм. Фокус и осознанность в шумном мире

Другую позитивную статью, упомянутую в посте Facebook, написали социальные психологи Фенне Детерс из Свободного университета Берлина и Маттиас Мел из Аризонского университета {17} . Она появилась в журнале Social Psychology and Personality Science еще в сентябре 2013-го. В том исследовании Мел и Детерс организовали контролируемый эксперимент. Одну группу попросили в течение недели делать больше постов на Facebook, чем обычно, а другой группе не дали никаких инструкций. По итогам недели участники той группы, которая делала больше постов, меньше сообщали о чувстве одиночества, чем члены контрольной группы. Подробный опрос показал, что главным образом это происходило за счет ощущения более сильной ежедневной связи с друзьями.

Кажется, что эти два исследования рисуют убедительную картину, где социальные сети повышают уровень счастья и изгоняют чувство одиночества. Но теперь давайте добавим ложку дегтя и примем во внимание две главные «негативные» работы, цитируемые в статье NPR, которая появилась примерно одновременно с постом Facebook.

Первую работу написала группа ученых разных специальностей под руководством Брайана Примака из Питтсбургского университета {18} . Ее опубликовал престижный American Journal of Preventive Medicine в июле 2017-го. Примак и его команда исследовали репрезентативную выборку по стране по взрослым людям от 19 до 22 лет, используя статистические методы, применяемые социологами для измерения общественного мнения во время выборов. Стандартный набор вопросов фиксировал воспринимаемую социальную изоляцию (ВСИ) субъекта — уровень одиночества. Кроме того, в опроснике были пункты про одиннадцать различных платформ. Обработав числа, исследователи обнаружили: чем активнее субъект в социальных сетях, тем острее он ощущает одиночество. У человека из верхнего квартиля в три раза больше шансов оказаться одиноким, чем у человека из нижнего квартиля. Эти результаты сохранялись даже после корректировки на такие переменные, как возраст, пол, семейное положение, доход и образование. Примак признался NPR, что результаты его удивили: «Это социальные сети, они же должны объединять людей?!» Но данные были бесспорны. Чем больше времени вы проводите, «объединяясь» на этих сервисах, тем более одиноким вы, скорее всего, станете {19} .

Авторами другого исследования, процитированного в статье NPR, были Холли Шакья из Калифорнийского университета в Сан-Диего и Николас Христакис из Йеля, а появилось оно в American Journal of Epidemiology в феврале 2017-го. Шакья и Христакис использовали данные опроса более чем 5200 участников репрезентативного панельного исследования по стране, объединив их с наблюдаемым поведением на Facebook. Они изучили связи между активностью на Facebook, физическим и психическим состоянием респондента и его удовлетворенностью жизнью (наряду с другими показателями качества жизни). В отчете ученые сообщили: «Наши результаты демонстрируют, что в общем и целом Facebook негативно влияет на состояние человека» {20} . Оказалось, что с увеличением количества лайков или переходов по ссылкам стандартное отклонение психологического здоровья усиливается на 5–8 %. Эта негативная зависимость сохраняется, как доказывает и работа Примака, при контроле релевантных демографических переменных {21} .

Полемика этих исследований, кажется, создает парадокс — социальные сети дают нам ощущение и единства, и одиночества, делают нас счастливыми и печальными. Чтобы разрешить этот парадокс, давайте для начала внимательнее посмотрим на характер описанных выше экспериментов. Исследования, в которых обнаружен позитивный результат, сфокусированы на специфическом поведении пользователей соцсетей, в то время как исследования, обнаружившие негативную зависимость, направлены на общее использование этих сервисов. Интуитивно мы придаем таким переменным прямую зависимость: если обычная активность в соцсетях улучшает состояние человека, то чем больше он использует их, тем чаще вызывает это повышающее настроение поведение и тем счастливее становится. Потому, прочитав позитивные работы, мы будем ожидать, что увеличение времени, проведенного в соцсетях, приведет к росту благополучия, — но это, конечно, противоречит тому, что открыли ученые в негативных исследованиях.

Следовательно, должен быть какой-то дополнительный фактор — нечто возрастающее с увеличением использования социальных сетей и оказывающее отрицательное воздействие, сметая все маленькие полезные изменения. К счастью для нашего расследования, Холли Шакья определила наиболее вероятного «претендента» на роль этого фактора: чем больше вы просиживаете в интернете, тем меньше времени посвящаете коммуникации офлайн. «Существуют свидетельства, — сказала Шакья в NPR, — что замена взаимоотношений в реальном мире на соцсети вредит психическому здоровью» {22} .

Шакья и Христакис также замерили офлайн-взаимодействия и обнаружили, что они ассоциируются с положительными эффектами, — эти результаты затем широко тиражировались в литературе по социальной психологии. Затем ученые отметили, что негативное влияние от Facebook сравнимо по величине с позитивным воздействием офлайн-общения — своеобразная рокировка.

Получается, проблема не в том, что социальные сети напрямую делают нас несчастными. Как следует из упомянутых позитивных исследований, определенная активность в социальных сетях умеренно оптимизирует наше состояние. Ключевая проблема в том, что они препятствуют социализации в реальном мире. Негативные исследования показывают, что чем больше времени вы уделяете социальным сетям, тем меньше тратите его на взаимодействия офлайн, что усугубляет этот дефицит значимости, — и самые рьяные пользователи с большой вероятностью оказываются одинокими и печальными. Небольшие подъемы настроения от поста на стене друга или лайка под его свежим фото в Instagram не могут соперничать с крупным ущербом, полученным от нехватки времяпровождения с тем же другом в реальном мире.

Как заключает Шакья: «Нам следует быть осторожными… если звук голоса или чашка кофе с другом заменяется лайком под постом» {23} .

Идея того, что общение в реальном мире обладает большей ценностью, чем онлайн-взаимодействия, не вызывает протеста. Наш мозг эволюционировал в период, когда коммуникация в принципе была возможна только офлайн и лицом к лицу. Как утверждалось ранее в этой главе, офлайн-общение чрезвычайно изобильно, так как требует от мозга обработки огромного количества такой тонкой аналоговой информации, как язык тела, выражение лица и тон голоса. Низкоинформативный треп, поддерживаемый множеством цифровых средств коммуникации, представляет собой симулякр подобной связи, но оставляет без дела бо́льшую часть наших высокопроизводительных систем социальной обработки — что сокращает способность этих инструментов удовлетворять нашу интенсивную социальность. Именно поэтому ценность, генерируемая комментариями на Facebook или лайками в Instagram, невелика (хотя она есть) по сравнению с ценностью аналоговой беседы или совместной деятельности в реальном мире.