Изабель Гиллис - Cozy. Искусство всегда и везде чувствовать себя уютно [litres]

Если вы делите свою постель с кем-то, нет ничего лучше, чем заправлять ее вместе. Как и многие, я замужем за занятым человеком, который частенько делает несколько дел одновременно и подолгу зависает в смартфоне. Но почти всегда, когда я заправляю постель, он предлагает мне свою помощь. Конечно, я по натуре лидер, а потому периодически норовлю все сделать сама, но всегда с благодарностью принимаю его помощь. Нам с мужем не раз случалось обсуждать за этим занятием весьма серьезные темы. Когда повсюду летают простыни, больше ничего делать попросту невозможно: руки заняты, и ты не можешь взять ни телефон, ни газету. Вот почему я пользуюсь этим моментом, чтобы обменяться интересными историями о детях или договориться о том, когда нам следует поехать навестить друзей, которые живут так далеко, что всякий раз приходится заранее планировать встречу. Не раз мы мирились, заправляя постель. Не нужно быть врачом, чтобы с уверенностью утверждать, что внутренний уют часто достигается посредством здорового общения, и иногда казалось бы серьезные задачи можно решить, пока заправляешь постель.

Взбивание подушек – неотъемлемая часть процесса уборки постели. Долгие годы я безо всякого удовольствия взбивала подушки, пока в один прекрасный день меня не спас мой друг Малдвин, которого бабушка научила, как сделать подушки по-настоящему пышными. Теперь я научу этому и вас – это один из моих коронных навыков. Возьмите подушку двумя руками, поднимите повыше, а потом торжественно подкиньте, так, чтобы она приземлилась прямо на пол. Поднимите, переверните и снова бросьте на пол. В результате у вас получится идеально пышная подушка.

Как и во всех прочих аспектах уюта, убранство кровати зависит исключительно от ваших предпочтений. Сколько подушек положить? Будут ли там стеганые одеяла или пледы? Цветные или белоснежные простыни? Я, например, очень скрупулезно подхожу к выбору одеяла: чем толще оно, тем более защищенной я себя чувствую. Представьте себе свинцовый щит, который надевают, когда делают рентген зубов? Вот в таком мне хотелось бы спать. Исследования в области реабилитационной терапии показали, что при использовании тяжелых одеял мозг вырабатывает серотонин и дофамин, чем и объясняется ощущение уюта. Так появился термин «терапия глубокого давления», и это действенный способ успокоиться.

В 1983 году, когда мне было тринадцать, на канале АВС показывали фильм «На следующий день». Все ждали его с огромным нетерпением. Фильм был о ядерной войне. Все только о нем и говорили, и в конце концов он стал очень популярным. Мне было страшно (в ту ночь, после его просмотра, мне не помешало бы утяжеленное одеяло). Подробностей я уже не помню, но была там одна сцена, которая накрепко врезалась в память. Женщина стоит в своем доме, за окном, в нескольких милях, разрастается ядерный гриб, вздымаясь все выше и выше. Конец неминуем. Она отводит взгляд от этого ужаса и принимается методично застилать постель.

Даже тогда, в тринадцать лет, я не подумала: «Смерть на пороге – кому какое дело до заправленной постели?» Напротив, вся эта сцена была мне близка и понятна. Что может быть действеннее перед лицом неизвестности, чем сделать что-нибудь привычное? Не лучше ли ухватиться за соломинку, чтобы вновь почувствовать связь с этим местом, где мы отдыхаем, читаем, рожаем детей, выздоравливаем и иногда – умираем?

Ванна, пена, погрузиться, тепло обволакивает… Сами эти слова как будто связаны с каким-то священным ритуалом, словно я пишу о первом поцелуе или почерке своей матери. Сработают ли слова? А, будь что будет – рискну! Ванна сама по себе – олицетворение уюта, и даже связанные с ней слова оказывают благотворный эффект.

– Купаться! – закричала моя подруга детства Джули, едва только я сказала ей, что собираюсь писать о ванне.

«Купаться» советовала нам мисс Хардинг, директор нашей начальной школы. Она велела нам – семи-, восьми– и девятилеткам, – принимать ванну не для того, чтобы вымыться, хотя и это было не лишним, но чтобы успокоиться и восстановить силы. Ванна – это часть повседневной жизни. Купаться – это так весело. Что может быть лучше, чем сидеть и отмокать в теплой водичке? Миллионы ребятишек постоянно плещутся в ванне, кухонной раковине, ближайших заводях – в общем, любой емкости с водой. Когда в нашей жизни случалась какая-то неприятность – плохо написанная контрольная или разбитое сердце, – первейшим средством моей мамы было принять ванну, и лишь затем она принималась давать советы. Замерзла? Прими ванну. Кто-то сплетничает у тебя за спиной? Давай я наберу тебе ванну. Не взяли на работу в видеосалон? Марш в ванну! Ванна не помогает решить проблему – для этого нужны другие методы. Но это отличное средство для восстановления сил, исцеления душевных ран и отдыха. Иногда ванные процедуры помогают там, где бессильны другие лекарства: разбитое сердце, «другадость» (это замечательное слово придумал мой приятель – о подставах со стороны друзей лучше и не скажешь), соперничество между братьями и сестрами, отупляющая простуда, неприятности на работе, гнев, когда скучаешь по кому-то, испытываешь бессмысленную ревность или сожаление, страдаешь от похмелья, боишься пропустить что-то важное, ждешь не дождешься, когда закончится день, нервничаешь, испытываешь душевную боль или несварение желудка.

В двадцать два года мне беспощадно разбили сердце – настолько, что я совершенно потеряла связь с реальностью. Но все же нашла в себе силы, чтобы позвонить своему лучшему другу Майлзу, и принялась без остановки рыдать в трубку. Майлз терпеливо слушал, но в какой-то момент вздохнул и сказал:

– Так, приезжай.

Когда я приехала и постучалась в дверь его квартиры в Ист-Вилладж, он, увидев меня в образе Кортни Лав (на дворе стояли 90-е), заплаканную, схватил за плечи и потащил прямиком в ванную. Майлз – южанин, гей, в ту пору он уже был на пути к тому, чтобы стать одним из величайших американских дизайнеров. Его ванная даже отдаленно не напоминала ванную того патлатого чувака лет двадцати с небольшим, что меня бросил. Она будто бы явилась из фантазий Коко Шанель. Насколько мне известно, у него была единственная гигантская мраморная ванна на весь район Бауэри. Почти вся ее площадь была уставлена короткими и толстыми свечами, в серебряных чашах плавали гардении, а пар, клубившийся над журчащей струей из крана, пьяняще благоухал викторианским букетом. На столике с зеркальной столешницей рядом с ванной стояла тяжелая хрустальная пепельница и лежала только что открытая пачка сигарет – если уж я окончательно войду в образ драматической актрисы.