Наталья Цымбаленко - Буллинг. Как остановить травлю ребенка

Жертвой буллинга может оказаться кто угодно. Это не зависит от социального статуса семьи, национальности, религиозных предпочтений, внешности или наличия проблем со здоровьем. В случае Пети оказалось достаточно слишком «детских» (лего, пластилин), на взгляд одноклассников, интересов. В случае девочки из истории с сайта «Пика-бу» – того, что она оказалась новенькой. Именно поэтому качественно неправильным действием со стороны школы или семьи является перекладывание ответственности за действия булли на жертву. «Это происходит с тобой, потому что ты сам виноват»; «Тебе надо измениться»; «Тебе надо работать над собой», «Ты недостаточно или слишком умный, сильный, ловкий, классный, крутой…» Эти советы только убеждают жертву, что с ней что-то не так, а значит, все происходящее в общем и целом закономерно.

«У нас в классе был мальчик, которого все дразнили. Не знаю даже, как все это началось. Он каждый раз начинал плакать, убегал из класса, прятался в туалете. А потом его возвращали в класс, и учительница при всех устраивала ему головомойку за это. Нас это страшно веселило. Ну и половина урока проходила, пока длилось это веселье. В конце года его перевели в другую школу, и все закончилось».

Дети жестоки и изобретательны в своем стремлении к самоутверждению, но прирожденные социопаты и садисты в школьном возрасте все же очень больше исключение, нежели правило. Поэтому, утратив возможность безнаказанно травить жертву, они теряют интерес и к самому процессу буллинга. И здесь мы видим четвертый и, пожалуй, главный признак, который отличает конфликт от травли, – дисбаланс власти и силы.

В случае конфликта обе стороны обладают одинаковой властью и способны влиять на ситуацию. Если ребенок утратил интерес к предмету конфликта, то ситуация разрешится сама собой. Если одна сторона получила желаемое, другая потеряла интерес, либо обе стороны нашли приемлемый компромисс, то конфликт исчерпает себя. В случае же травли агрессор обладает определенными качествами или статусом, что дает ему ощущение власти над другим.А пассивное поведение взрослых равноценно одобрению для агрессора и отказу в помощи для жертвы. Раз мне никто не говорит, что я неправильно себя веду, значит, все хорошо и можно продолжать. Раз никто ничего не делает, чтобы прекратить издевательства, значит, я это заслужил, я сам виноват, мне надо потерпеть и т. д.

Вот очень показательная история, которую разместил на «Пикабу» пользователь с ником Vekvek:

«История была году в 95-97-м примерно. Учился паренек в 5-м Б. Ну обычный такой, не из трудной семьи, но и не мажор. С ним, в том же 5-м Б учился второй мальчишка, тоже вполне обычный, только чуть поробчее вел себя. Короче: один мальчишка невзлюбил другого и постоянно докапывался, ну знаете, как к аутсайдерам относятся? Постоянно бесят, хочется их подколоть, подшутить и т. д. Далее все постепенно накалялось – подшучивания становились все менее безобидными, толкания и тычки все более ощутимыми. Т. к. задира отпора не получал, а угнетаемый даже родителям не мог пожаловаться. В итоге задира чувствовал себя все круче и круче и в закономерном итоге прям Чаком Норрисом себя возомнил. Избил он за какой-то “косяк” тихоню. Ну не то что бы сердце вырезал или позвоночник переломал, просто оставил на лице потерпевшего явные побои. Боже, как он был крут в тот момент – пацаны его зауважали, девочки в него влюбились. Он был просто король класса. Далее была рутина: кровавая административная машина в лице директора, завуча, мамы потерпевшего, старост старших классов и гардеробщицы тети Нины провели в тот же день быстрое расследование и задержание. Обвиняемый был задержан на территории школы. На педсовете нашему юному крестному отцу задали несколько вопросов, на которые он, естественно, не сумел дать правильных ответов. В результате такого психологического воздействия все превратилось в фарс – юный алькапоне приводил в качестве доводов свои слезы, наматывал сопли на кулак, хныкал и говорил, что “больше так не будет”, кроме того, он попытался пойти на сделку со следствием с условием – “не надо сообщать родителям”. Следствие на сделку не пошло… Уже дома нашего блатного немного успокоила мать – ласково пошлепав солдатским ремнем – и отец – дружелюбно отхлыстав шлангом от стиральной машинки… А я? А я чо? Я до сих пор помню, очень ярко помню, как на том педсовете лил свои слезы и сопли» [4].

Взрослый мужчина отлично помнит, в какой восторг его привела возможность безнаказанного избиения одноклассника и как одобрительно отреагировали на его действия одноклассники. Если бы не вмешательство взрослых, реакция которых четко дала понять подростку, что подобное поведение неприемлемо и грозит множеством самых разнообразных неприятностей для агрессора, будущее этих ребят, возможно, сложилось бы не так радужно.

«…Позже ребята пятиклашки сдружились и превратились в одиннадцатиклашек, потом в юношей, сейчас это взрослые мужики. Тот “тихоня”, пострадавший в 5-м классе, по жизни несколько раз серьезно выручал нашего “юного блатного”, тот в ответ тоже выручал не менее серьезно. В общем, нормальные мужики».

Если вы все же продолжаете сомневаться, боитесь, что из-за вмешательства взрослых вашего ребенка сочтут ябедой, стукачом или маменькиным сыночком, вспомните результаты Стэнфордского тюремного эксперимента. Это самый известный и знаменитый пример из целого ряда подобных социальных экспериментов, на основе которого клинические психологи изучали природу человеческой жестокости и механизм появления агрессии у сильного и властного по отношению к слабому и подчиненному.

В этом эксперименте участвовали 24 студента, все они были из благополучных семей, обладали эмоциональной устойчивостью и ранее не проявляли склонности к насилию. Испытуемых разделили на две группы, одна из которых назначалась на роль охранников и наделялась определенной властью, другая – на роль заключенных. Хотя участники понимали, что ситуация создана искусственно, «надзиратели» настолько вжились в свои роли, что через 6 дней они превратились в настоящих садистов, и эксперимент пришлось прервать. Очень характерным штрихом в описании результатов этого эксперимента явились данные опроса тех студентов, которые играли роль заключенных. Практически сразу «преступники» выбрали в основном пассивную манеру поведения. И хотя все они понимали, что находятся под наблюдением и никакого реального физического насилия к ним применяться не будет, ни один из них не смог противостоять издевательствам со стороны «охранников». Ситуация буллинга – это по своей сути повторение тюремного эксперимента. Ребенок внезапно оказывается в состоянии жертвы и не понимает, как этому противостоять. Причем уверенности в том, что ситуация под контролем, у него нет. В ряде случаев он даже не понимает, что это неправильно и что ему нужна помощь.