Лев Веккер - Психика и реальность

Таким образом, здесь не временной ряд переходит в пространственную структуру, что вообще невозможно, поскольку невозможно преобразование времени в пространство, и не временная последовательность преобразуется в пространственную одновременность частей контура или траектории движения отображаемого объекта, а наличествующая уже в самой структуре сенсорного времени временная симультанность как специфическое свойство сенсорной структуры преобразуется в симультанность пространственную. Длительность и последовательность являются специфически временными параметрами единой пространственно-временной непрерывности, как физической, так и психической. Кривизна, параллельность, форма и т. д. являются ее специфическими пространственными параметрами. Одновременность же, будучи по своей исходной сущности временным параметром, вместе с тем является общим свойством пространственных и временных компонентов или аспектов этого единого пространственно-временного континуума. Одновременность в сочетании с последовательностью и длительностью воплощает в себе временные аспекты сенсорно-перцептивных психических структур, а в сочетании с трехмерностью, кривизной, параллельностью и т. д. — их пространственные аспекты.

Совершенно естественно, хотя это становится ясным только сейчас, в результате произведенного анализа, что взаимодействие пространственных и временных компонентов сенсорно-перцептивных структур, как, впрочем, и всякое взаимодействие любых явлений реальности, может происходить в рамках общности их свойств и именно в меру этой общности. Но таким общим компонентом сенсорного времени и сенсорного пространства является именно одновременность, так что симультанирование сукцессивного ряда, лежащее в основе преобразования временной последовательности в пространственную одновременность, происходит через посредство одновременности временной.

Речь, таким образом, идет о преобразовании видовых модификаций общего родового свойства симультанности, объединяющего пространство и время. Специфика этих видовых модификаций в рамках родовой общности может быть экспериментально выявлена лишь в связи с вопросом о психофизиологических механизмах сенсорного пространства и сенсорного времени. Здесь же, в контексте настоящего рассмотрения можно лишь высказать предварительное предположение о том, что эта видовая специфичность связана с длительностью того временного интервала, в диапазонах которого временная симультанность преобразуется в пространственную, и со скоростью смены последовательных элементов временного ряда внутри этого интервала. Для такого предположения имеются и экспериментальные основания (см.: Blumenthal, 1977).

Каковы бы ни были, однако, возможные теоретические интерпретации этой ситуации, эмпирическая констатация заключается в том, что симультанность и обратимость маршрутов в рамках сенсорного пространства не были бы возможны, если бы не существовало одновременности и потенциальной обратимости в структуре сенсорного времени. Симультанная целостность и потенциальная обратимость сенсорного времени, базирующаяся на единстве сенсорного времени с включенными в него памятью и воображением, составляют, таким образом, необходимое условие специфичности сенсорного пространства.

То обстоятельство, что исходные формы кратковременной оперативной памяти составляют предпосылку возможности формирования сенсорного пространства, было ясно и раньше. Результат же всего проведенного анализа, особенно существенный именно в контексте рассматриваемой проблемы памяти, заключается в том, что внутренняя психологическая специфичность самой памяти не может быть выявлена безотносительно к характеристикам и закономерностям организации сенсорного времени, что память и психическое, в частности сенсорное, время представляют собою органическое, нерасторжимое единство и что организация сенсорного времени, специфика которого определяется именно связью с памятью, является необходимой предпосылкой парадоксальной организации сенсорного пространства. Это обстоятельство раньше не только не было достаточно подчеркнуто, но не было и выявлено.

Память, таким образом, является необходимым общим компонентом и сенсорного пространства, и сенсорного времени. Поскольку же пространственно-временные компоненты сенсорных процессов, претерпевая соответствующие модификации, сохраняются на всех уровнях иерархий когнитивных, эмоциональных и регуляционно-волевых процессов, сквозь все уровни этих иерархий проходит и память. Теперь мы вернулись, но уже на индуктивном пути анализа конкретного экспериментального материала, к вопросу о сквозном характере процессов памяти и тем самым к ее интегративной функции и структуре когнитивных, эмоциональных и регуляционно-волевых процессов.

Опираясь на итоги приведенных выше эмпирико-теоретических обобщений, рассмотрим кратко связь памяти с психическими процессами, относящимися ко всем классам психологической триады. По существу, такое рассмотрение уже начато анализом вопроса о связи памяти с сенсорным временем, а через него — с сенсорными процессами вообще как фундаментом всех психических явлений, что и выражено соответствием триады ощущений триаде основных психических процессов. Но вопрос о связи памяти с образным уровнем психики встает в настоящем исследовании далеко не впервые. Так, в начале монографии имеется целый раздел, посвященный структурным характеристикам и закономерностям организации представлений как высшего уровня образного отражения реальности. Представления там были рассмотрены именно как вторичные образы, т. е. как образы памяти, возникающие на сенсорно-перцептивном фундаменте. Функция памяти здесь воплощена в эффектах запечатления, сохранения и последующего воспроизведения первичных образов, но воспроизведения, при котором образы репродуцируются именно в качестве вторичных, т. е. когда первичный раздражитель уже не действует. В таком контексте рассмотрения память оказывается средством запечатления, сохранения и воспроизведения прошлого образного опыта, но не средством или способом его формирования. Подобная трактовка памяти хотя и закономерна, но ограниченна, и в рамках изложения материала она была допустимой только потому, что память не являлась предметом специального рассмотрения. Таковым она стала именно в содержании данного раздела монографии, и хотя, конечно, запечатление, сохранение и воспроизведение прошлого явно относятся к функциям памяти, главным предметом рассмотрения здесь является именно функция памяти как необходимого компонента формирования образов прежде всего, а затем и всех остальных психических процессов.