Лев Веккер - Психика и реальность

Что же касается образного уровня психики, о котором сейчас идет речь, то все приведенные выше факты и эмпирико-теоретические обобщения показывают, что, поскольку сенсорное время и базирующееся на нем сенсорное пространство являются свойствами всех, т. е. и экстерорецептивных, и интерорецептивных, и проприорецептивных ощущений и поскольку, в свою очередь, сенсорное время необходимым образом включает в свою структуру функцию памяти, а сенсорное пространство базируется на сенсорном времени в связи с функциями памяти, последняя является средством и условием не только воспроизведения образов, в данном случае сенсорных, но и их формирования. Более того, в результате произведенного анализа можно утверждать, что сама сущность перехода через психофизиологическое сечение, разделяющее нервное возбуждение как форму допсихической информации и ощущение как простейшую форму информации уже психической, связана с формированием психологической специфичности памяти. Этот переход связан с такими проанализированными выше свойствами памяти и сенсорного времени, как единство последовательности, длительности и одновременности и базирующееся на этом специфическом сочетании свойство потенциальной обратимости. Это специфическое сочетание свойств на чисто нервном, допсихическом уровне памяти отсутствует. Принципиальное качественное различие нервного и нервно-психического уровней организации информационных процессов по сути органически связано с принципиальным различием уровней памяти — памяти допсихической и памяти специфически психологической. И в этой связи мы опять-таки приходим к сделанному уже выше заключению о том, что память является не только средством воспроизведения прошлого опыта, но и средством формирования опыта уже на уровне сенсорных, а затем и сенсорно-перцептивных, сенсорно-эмоциональных, сенсорно-регуляционных психических процессов.

Возвращаясь теперь уже на этой основе к представлениям как образам вторичным, необходимо сделать одно существенное дополнение. Из всего приведенного выше фактического материала и сделанных на его основе обобщений следует, что память — не только условие и средство воспроизведения представлений именно как вторичных образов, но и средство осуществления их актуальной динамики, динамики их протекания уже тогда, когда они переведены с общекодового уровня их хранения в актуализованное психологическое существование. Дело в том, что, будучи воспроизведенными, вторичные образы, как и образы первичные, необходимо включают в себя исходные пространственно-временные компоненты. Последние же, как это необходимым образом вытекает из всего приведенного материала, включают в себя функцию оперативной памяти, без участия которой никакой психический образ (первичный или вторичный — в данном случае безразлично) просто невозможен.

Представления как вторичные образы, вообще говоря, выходят за рамки когнитивных процессов и охватывают, как и процессы сенсорно-перцептивные, все три класса психологической триады.

Но в структуре познавательных процессов они занимают промежуточное положение между образным и мыслительным уровнями когнитивных процессов. Пройдя при таком кратком рассмотрении вопроса о связи памяти с различными психическими процессами, в данном случае когнитивными, эту промежуточную форму, естественно обратиться к связи памяти с мыслительными когнитивными процессами. Вопрос о месте памяти в целостной системе когнитивных процессов, формирующих интегральную систему интеллекта, в частности вопрос о связи памяти с мышлением как высшим уровнем интеллекта, был предметом специального рассмотрения (см. Веккер, 1976, т. 2, гл. 5, 6). Мы сделаем лишь те дополнения, необходимость в которых вызывается произведенным в данной главе анализом и основной его задачей, а именно, выявлением интегративной функции памяти. Вопрос же о таких функциях памяти, как запечатление, сохранение и воспроизведение прошлого мыслительного опыта, отходит здесь на второй план по двум основаниям: во-первых, потому, что эти функции есть частный случай хранения и воспроизведения всякого опыта вообще и подчиняются поэтому общим закономерностям хранения и воспроизведения опыта. Сами же эти закономерности относятся по преимуществу к сфере долговременной памяти, прежде всего ее физиологических механизмов. Данный вопрос отходит в настоящем контексте на второй план и потому, что интегративная функция памяти, являющаяся предметом рассмотрения, относится главным образом именно к тому синтезу и взаимодействию различных компонентов и аспектов опыта, который осуществляется на актуальном психологическом уровне процессов памяти, а не на уровне долговременного хранения ее статических кодов. Поэтому в первую очередь речь должна идти о кратковременной и оперативной мыслительной памяти, т. е. о включенности процессов памяти в самую динамику мыслительных процессов, и о ее функции, во-первых, как интегратора отдельных компонентов мыслительного процесса в его целостные структурные единицы и их совокупности и, во-вторых, как интегратора различных когнитивных процессов в целостную систему интеллекта.

Опираясь на общие закономерности организации мыслительного процесса как взаимодействия двух основных языков мышления — языка пространственно-временных предметных гештальтов и языка речевых символов (о третьем базовом языке — языке тактильно-кинестетических гештальтов — см. Веккер, Либин, готовится к печати), можно сразу же сказать, что память входит в организацию этих обоих языков. Мышление, как было показано, представляет собою оперирование символическими и образными операндами, в ходе которого осуществляется обратимый перевод с одного языка на другой и, соответственно, раскрываются межпредметные отношения между операндами мышления, являющиеся его главным содержанием.

Состав же этих операндов, относящихся к обоим языкам мышления, т. е. операндов образных и символических, поставляется мышлению памятью. Тот аспект интегративной функции памяти внутри мышления, который относится к языку речевых символов, будет кратко рассмотрен в параграфе, посвященном вопросу о связи речи и памяти как интеграторов целостной структуры сознания. Что же касается языка целостно-предметных пространственновременных образных гештальтов, то в связи с проблемой взаимодействия памяти и мышления необходимо прежде всего подчеркнуть следующее: система целостнопредметных гештальтов, входящих в состав первого языка мышления, конечно, гораздо шире и богаче ограниченной совокупности первичных сенсорно-перцептивных образов тех объектов, которые в данный момент мыслительной деятельности воздействуют на органы чувств субъекта. Совершенно очевидно, что главную часть общего массива образных операндов мысли, которые подвергаются преобразованию в ходе мышления, составляют образы не первичные, а вторичные, т. е. образы памяти. Именно образы памяти, относящиеся, правда, не только к предметному, но и к речевому опыту, составляют главный материал мышления. Поэтому в качестве первого из моментов, дополняющих предшествующее изложение в контексте вопроса о связи мышления с памятью, должно быть подчеркнуто следующее обстоятельство: все то, что говорилось о специфике памяти в ее связи с образным отражением времени и ее интегративной функцией на образном уровне, полностью относится и к мышлению, во внутреннюю организацию которого образное отражение входит в качестве его первого языка. Иначе говоря, рассмотренное выше специфическое сочетание последовательности, длительности и одновременности в их соотношении с обратимостью в структуре образного отражения времени и включенная в это отражение память оказываются не вне, как это чаще всего трактуется, а внутри процесса мышления.