Варвара Черкасова - Медиа-манипулирование общественным политическим сознанием: Телевидение и Интернет

Рассмотрев понятия — «неоинституционализм» и «институт» — следует обратиться к вопросу о том, являются ли СМИ в целом институтом, и что определяет развитость этого института в различных странах.

Можно утверждать, что СМИ являются социальным институтом, т.е. исторически сложившейся формой организации совместной деятельности людей. Социальным его делает, прежде всего, то, что он возник для удовлетворения потребностей общества, а институтом — то, что он включает в себя четкую систему формальных и неформальных правил, имеет установки и образцы поведения.

СМИ являются социальным институтом, тогда как журналистика является одним из видов деятельности, обеспечивающим функционирование СМИ как института. Будучи социальным институтом, СМИ задают журналистике нормативные установки, правила профессионального поведения, которые устанавливаются на основе определенных принципов и носят характер закона, а также реализуют стимулирующую, а иногда и принудительную функции (через запреты, разрешения, обязательства и т.д).

В контексте данной работы можно выделить ряд наиболее значимых особенностей СМИ как социального института.

Во-первых, как уже было отмечено, «институты возникают в большей степени в результате случайности или эволюции, чем намеренной деятельности» [82] Goodin R. Institutions and their design // The Theory of Institutional design. Cambridge, 1996. P. 28. . Во многом развитие технического прогресса (изобретение печатного станка Иоганном Гуттенбергом) сделало возможным возникновение первых СМИ в середине XV в. Как и любой социальный институт, СМИ возникают в ответ на общественную потребность в объективном процессе разделения труда. СМИ — один из институтов, который не был создан ни «сверху», ни как-либо иначе. Однако здесь, безусловно, следует отметить существенные отличия российской системы происхождения и нормативного регулирования СМИ от европейской.

У этих систем принципиально разная история возникновения. В России СМИ появились с отставанием в несколько столетий, если взять за точку отсчета дату появления в России первого СМИ — первая рукописная газета «Куранты» появилась в 1621 г. по Указу царя Михаила Федоровича и не была предназначена для массовой аудитории; первая печатная газета «Ведомости», 1702 г., была создана по Указу Петра I и имела целью информирование общества о сути проводимых в стране преобразований.

В Европе же печать развивалась естественным путем, и первые газеты (венецианские рукописные газеты — «avvisi», первые немецкие ежедневники — «Relation: Aller Fumemmen», «Avisa Relation oder Zeitung») возникали по инициативе торговых домов и служили их коммерческим целям. Так, к первой трети XVII в. газеты выпускались уже в примерно 30 европейских городах. Возникшая же в России при Петре I печать была, скорее, инструментом влияния власти, а не выражением интересов общества.

Также за точку отсчета можно взять и дату отмены цензуры (Закон СССР «О печати», отменявший цензуру, был принят в 1990 г.), тогда как в Европе цензура была отменена намного раньше — в Англии — в 1695 г., во Франции — в 1780 г., в Германии — в 1815 г.

В этой связи возникает вопрос: может ли такой институт, как СМИ, сделать общества более демократичными? Представляется справедливым следующий ответ: если институт СМИ был создан на основе консенсуса в обществе, то может. Отсюда и второй признак СМИ как социального института — для полноценного существования института в целом и института СМИ в частности необходимо согласие относительно целей его существования и необходимости, а также правил, по которым он существует.

«Индивид сочтет для себя выгодным использовать преимущества, которые дает коллективная организация деятельности, если он ожидает, что сможет в результате увеличить свою полезность», — отмечает Джеймс Бьюкенен [83] Бьюкенен Дж. Расчет согласия. Логические основания конституционной демократии // Нобелевские лауреаты по экономике. М.: Таурус Альфа, 1997. С. 128. Режим доступа: http://gallery.economicus.ru/cgibm/frame_rightn_newlife.pl?type=m&links=./in/buchanan/works/buchanan_w2_0&img=works_small.gif&name=buchanan . Это означает, что, объединившись с другими членами общества в рамках некоторых институтов, можно минимизировать некоторые внешние издержки от жизни в сообществе. «Человек — раб своих страстей, и, осознавая это, он может объединиться со своими собратьями в рамках такой организации, в которой взаимные выгоды от социальной взаимозависимости могут эффективно максимизироваться», — писал он.

Однако мотивация игроков и соотношение сил между ними тоже имеют значение. Так, относительная неразвитость института СМИ в современной России может объясняться тем, что у государства, общества и бизнеса нет консенсуса относительно модели его функционирования. «Решающее значение имеет символическое общественное соглашение или своеобразный консенсус, по поводу создаваемых или существующих институтов и практик демократического правления» [84] Ваславский Я.И. Конституционные основы для демократии: сравнительный анализ. М.: МГИМО Университет, 2008. С. 8. , — считает Я. Ваславский.

Наглядным примером наличия консенсуса относительно института СМИ может послужить Великобритания, где в 1920-е гг. был создан институт общественного телерадиовещания (о нем подробнее пойдет речь в третьей главе). Неудачная попытка создания этого института в России может иметь в качестве одной из причин отсутствие такого консенсуса — часть общества попросту не понимает, зачем нужно общественное вещание и в чем его отличия, например от государственного вещания.

Во-вторых, СМИ как социальный институт предлагают обществу набор альтернатив, среди которых его членам предлагается делать выбор, т.е. этот институт становится трибуной для высказывания различающихся мнений. При этом, если трансляция на телевидении и радио важных парламентских заседаний превратилась в общую практику, «стало гораздо сложнее освещать во время вечерних новостей те вопросы, которые помогут общественности понять ожесточенные прения и скрытую полемику внутри законодательных органов» [85] Olson D.M. Democratic Legislative Institutions: a comparative view / David M. Olson. Armonk; NY, London: Routledge, 1994. P. 183. , — считает Мансур Олсон.

Защитники лозунга свободы печати (Дж. Мильтон, Дж. Локк, П. Робеспьер и другие), сформулированного в рамках либерально-демократической традиции еще в XVII в., в течение не одного столетия добивались возможности противопоставить господствующим силам свои взгляды [86] Начало борьбы за свободу печати положил Дж. Мильтон в «Ареопагитике», опубликованной в 1644 году. Он развил мысль о том, что в ходе справедливых публичных дебатов правдивые и положительные аргументы всегда одержат верх над ложными идеями. В своей знаменитой речи, обращенной к английскому парламенту, он высказался за свободу печати. Мильтон патетически провозгласил: «Правде не нужно лицензирование, чтобы добиться победы». В 1695 г. цензура в Англии была отменена. . Они полагали, что все воззрения и мнения должны иметь возможность быть опубликованными, что все учения должны достигать общества, а самое важное — поскольку истина сильна сама по себе, аудитория присоединится к правильной точке зрения. «Общественное мнение — вот единственный компетентный судья частных мнений, единственный законный цензор сочинений. Если оно их одобряет, то по какому праву вы, должностные лица, можете их осуждать? Если оно их осуждает, то зачем вам нужно их преследовать? Если, не одобрив их сначала, оно, наученное временем и размышлением, должно будет рано или поздно их принять, то почему вы противитесь успехам просвещения? Как смеете вы задерживать тот обмен мыслей, который каждый человек вправе поддерживать со всеми умами, со всем человеческим родом? Влияние общественного мнения на частные мнения является мягким, благотворным, естественным, непреодолимым; влияние власти и силы неизбежно является тираническим, ненавистным, нелепым, чудовищным» [87] Робеспьер М. О свободе печати // URL: http://ww w .sclj. r u/news/deta ü .php?SE CT I O N_ ID=240&ELEMENT_ID=3551 , — писал Максимилиан Робеспьер в своей речи «О свободе печати», произнесенной в мае 1791 г.