Джон Стрелеки - Возвращение в кафе.

– К тому времени как у меня родилась Эмма, я уже заботился о самом трудном на свете человеке.

Я хмыкнул.

– О ком это?

– О себе.

– О себе?

– Родительство подразумевает даяние. Немногие люди честно говорят об этом. В рекламе ты видишь прелестного младенчика, уютно прижавшегося к отцовскому или материнскому плечу. Или идеальный семейный момент, когда все отдохнувшие и улыбчивые, а ребенок делает что-то невероятно милое. Так вот, реклама показывает получение. Передачу любви от ребенка родителю.

– Ты хочешь сказать, что это неправда?

– Почему же, правда – иногда. И намного чаще это смена подгузников, одевание, приготовление еды, утешение, когда малыш плачет, укачивание, обучение его тому, что ты знаешь сам. Особенно когда дети малы, родительство – это в основном даяние. – Он задумчиво помолчал. – Многие люди заводят ребенка потому, что хотят получать. И спустя некоторое время переживают крушение иллюзий.

– Но не ты?

– Ну, как я и говорил, к тому времени как появилась Эмма, я уже заботился о себе. Я повидал то, что хотел увидеть. Я участвовал в приключениях, которые хотел пережить. Я был готов отдавать.

– А ты что-нибудь получаешь?

– О, полным-полно всего! Каждый день. Однако это проявляется в мелочах. До рождения Эммы я ни разу в жизни не сменил ни одного подгузника ребенку. Понятия не имел, как это делается, и с ужасом ждал худшего. Потом родилась она – и вот перед тобой крохотный человечек, которому нужна твоя помощь. Она не может справиться самостоятельно. Так что ты помогаешь, и это приятно. Ты получаешь.

Я улыбнулся.

– Никогда не думал, что смена подгузников может быть чем-то бо́льшим, чем просто смена подгузников. Хотя, если честно, я тоже ни разу их никому не менял.

Майк кивнул.

– Если ты уже позаботился о собственных потребностях, то, когда появляется ребенок, ты видишь в нем дар, коим он и является. Крохотный человечек дает тебе шанс помочь ему. Смена подгузников – это не обязанность, это шанс вручить подарок. – Майк вдруг расхохотался, – который ты вручаешь раз по десять на дню, пока дети совсем маленькие!

– Значит, ты получаешь, потому что отдаешь?

– Именно. Источник радости – твоя помощь.Некоторые люди к этому не готовы. Они хотят вначале получить, а потом – может быть – дать. В воспитании детей все совсем не так.

– И все же ты сказал, что это лучшее, что есть на свете.

– Для меня – да, – подтвердил Майк.

Он повесил полотенце, которым вытирал посуду.

– В каждом дне есть лишь ограниченное количество часов, Джон. Даже до появления детей большинство людей заняты своими хлопотами до безумия. Когда появляется ребенок, надо чем-то жертвовать. Ибо ребенку больше, чем что-либо иное, нужны время, любовь и внимание. – Майк помолчал, а потом спросил: – Ты запомнил с того раза, когда был здесь впервые, концепцию ЦС?

– Конечно, цель существования. Я только недавно рассказывал о ней Джессике.

– Прекрасно. Так вот, если человек выяснил свою цель, и для того, чтобы ее осуществить, его жизнь должна быть целиком и полностью посвящена карьере… – Он не договорил. – Как он будет втискивать в свое расписание время, любовь и внимание, необходимые ребенку?

– Так, может быть, цель его существования не включает рождения ребенка, – предположил я.

– Вот именно! Или, может быть, не включает в данный конкретный момент. И такому человеку не стоит из-за этого переживать или поддаваться давлению друзей, родственников или общества. Он реализует свою ЦС по-другому. Здесь, в кафе, я встречал многих посетителей, которые хотят иметь ребенка, потому что хотят «полной» жизни. Так вот, это – миф. Ведь наличие ребенка делает полной ее «детную» часть, но означает, что другая ее часть будет не так уж полна. К примеру, ты уже вдохновляешь меньшее число людей, или придумываешь меньше изобретений, или не так развиваешь свой бизнес. Я веду к тому, Джон, что все люди разные, и уникальные, и особенные. Цель их существования может включать родительство и все, что с ним связано, – или не включать. И это нормально.

– Однако в обществе это не считается нормальным, – возразил я. – Во внешнем мире.

– Я знаю. Особенно применительно к женщинам. Но на самом деле, если бы рождение ребенка было гарантированным ключом к невероятному покою, довольству и счастью, ты видел бы вокруг намного больше спокойных, довольных и счастливых взрослых.

– И все же ты сказал, что это лучшее, что есть на свете.

– Потому что это – часть моей ЦС. И я пребывал в том моменте своей жизни, когда был готов позаботиться об Эмме, а не требовать, чтобы она заполнила мою эмоциональную цистерну.

Кажется, они хорошо проводят время, – сказала Джессика и указала на Эмму и Софию.

– Как и всегда, – отозвалась Кейси. – У них похожие игровые площадки, и девочки любят играть на них вместе.

– Что вы имеете в виду?

– Им нравятся одни и те же вещи. Они обе обожают воду. Любят животных. Они живут ради таких занятий, как плавание с маской, пэдлбординг, серфинг.

– И, как я вижу, занимаются исследованием приливных заводей, – добавила Джессика.

Кейси улыбнулась:

– Да, это тоже.

Они немного помолчали.

– У меня когда-то была такая подруга, – наконец сказала Джессика.

– Когда вы были маленькой?

– Когда мне было двенадцать. Эшли Джессинс. Ее семья переехала на ту улицу, где жила я. Мы с ней все делали вместе.

– Вы поддерживаете с ней контакт?

Джессика покачала головой:

– Нет. Когда я решила уехать, я бежала так далеко и так быстро, как только могла.

– И все еще бежите?

Джессика перестала раскачиваться.

– Что вы имеете в виду?

– Вы все еще продолжаете спасаться бегством?

Джессика на минуту задумалась.

– Не знаю. Я уже совершенно точно не тот ребенок. У меня есть карьера, своя жизнь.

– Но это не означает, что вы не убегаете, – перебила Кейси. – Когда дела идут скверно, мы уходим, бежим. Для этого требуется мужество. Выбраться из ситуации, которая не такова, как хочется, особенно если каждый день испытываешь боль, – это мужественный поступок.

Джессика согласно кивнула.

– Однако иногда мы настолько привыкаем бежать, что забываем: пора перестать убегатьот и начать бежатьк.

– Не уловила вашу мысль, – призналась Джессика.

– Вы проделали долгий путь с материка. Та жизнь, от которой вы бежали, имела место давным-давно. Но она по-прежнему составляет значительную часть вас. Правда ведь? То, что вы делаете, о чем думаете, вы все еще пытаетесь бежать от нее.

По лицу Джессики покатилась слеза.

– Вы не понимаете, – сказала она. – Та моя жизнь была плохой. – Джессика стерла слезу, но вслед за ней побежали другие. – Она была очень плохой.