Джозеф Кэмпбелл - Сила мифа [litres]

КЭМПБЕЛЛ: Да. Это очень поучительная история. Этот персонаж является классическим спасителем, который сначала дает жизнь человечеству, а потом оказывается разорванным человечеством на куски. Знаете, как в старой поговорке: «Спаси человеку жизнь – и станешь его врагом навсегда».

МОЙЕРС: Когда мир уже создан, спаситель появляется из центра мира и ведет своих людей, которые живут под землей, на свет, но они ополчаются против него, убивают его, причем не один раз, а несколько…

КЭМПБЕЛЛ: …даже стирают его в порошок.

МОЙЕРС: Но он всегда возвращается к жизни. Он, наконец, скрывается в горах, где его следы теряются, и никто больше не может его выследить. Это образ, похожий на Христа, верно?

КЭМПБЕЛЛ: Так и есть. Тут еще присутствует тема лабиринта. Следы намерено запутываются, но если вы знаете секрет лабиринта, то сможете продолжить путь и найти его обитателя.

МОЙЕРС: Если у вас есть вера, она приведет вас к Христу.

КЭМПБЕЛЛ: Именно. Одна из вещей, которые человек узнает как последователь мистического культа, состоит в том, что лабиринт, который препятствует вашему пути, ведет в то же время к вечной жизни. Это великая тайна мифа, который рассказывает вам, как пройти лабиринт жизни таким образом, чтобы обрести духовные ценности.

То же самое мы наблюдаем в «Божественной комедии» Данте. Кризис происходит в середине земной жизни, когда тело начинает увядать, и вас посещают совершенно новые вопросы. Данте говорит, что в середине своей жизни он потерялся в сумрачном лесу. Там ему угрожали три животных, символизирующих гордость, желание и страх. Затем появляется Вергилий – олицетворение поэтического мастерства – и проводит его через лабиринт ада, где обитают те, кто не смог побороть свои желания и страхи, они не могут вырваться оттуда к вечности. Затем Данте лицезреет прекрасные картины райского блаженства.

В мифе индейцев пима присутствует тот же мифологический образ, хотя и меньшего масштаба. Пима были одними из самых примитивных индейских культур в Северной Америке, но они по-своему разработали этот чрезвычайно сложный образ, который никоим образом не уступает творению Данте.

МОЙЕРС: Вы пишете в одной из своих книг, что «крест следует рассматривать как символ признания всего, что было и будет. Он символизирует не только исторический момент на Голгофе, но и таинство присутствия Бога во времени и пространстве и участие в страданиях всех живых существ».

КЭМПБЕЛЛ: Одним из наиболее важных моментов в развитии средневекового мифа является пробуждение сердца к милосердию, превращение мучений Христа в человеческое сострадание. Это главная тема в истории о Святом Граале – сострадание к раненому королю. И здесь мы приходим к мысли, которую нам предложил Абеляр в качестве объяснения смерти на кресте, а именно: Сын Божий пришел на землю, чтобы быть распятым и, таким образом, пробудить сострадание в наших сердцах и отвлечь наши мысли от земных потребностей мирской жизни, возвращая нас к человеческим ценностям, самоотречению и состраданию. В этом смысле раненый король в легендах о Святом Граале соответствует образу Христа.

Он вызывает сострадание и таким образом вдыхает жизнь в мертвую землю. Существует идея о том, что страдания этого мира нужны, чтобы помочь духовному развитию человека. Другими словами, тот, кто страдает, то есть Христос, пришел к нам, чтобы пробудить единственное, что может сделать человека-хищника настоящим человеком. И это сострадание. Джеймс Джойс развивает эту тему в «Улиссе»: пробуждение его героя, Стивена Дедала, к человечеству через сострадание к Леопольду Блуму. Герой открыл свое сердце для любви и обрел свой путь.

В другом произведении Джойса, в «Поминках по Финнегану», постоянно повторяется таинственное число – 1132. Оно возникает как дата, как цифры в адресе (32 West 11 thStreet). Число 1132 так или иначе появляется в каждой главе. Когда я писал «Отмычку к „Поминкам по Финнегану“», то попытался понять, что, черт возьми, имел в виду Джойс, повторяя 1132? Я вспомнил, как в «Улиссе», когда Блум блуждает по улицам Дублина, он видит, что в полдень с башни падает шар, и думает: «Тридцать два фута в секунду за секунду. Закон падения тел: в секунду за секунду». Тогда я решил, что число 32 должно символизировать грехопадение, тогда как 11 – число обновления: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, а затем 11, и все сначала. В «Улиссе» было много других эпизодов, которые подсказывали мне, что, скорее всего, 32 – это число грехопадения, а 11 – число спасения; греха и прощения, смерти и обновления. В «Поминках по Финнегану» рассказывается о событии, которое произошло в парке Феникс, крупнейшем в Дублине парке. Феникс – это птица, которая сгорает, умирает, а затем возрождается из пепла. Таким образом, этот парк становится воплощением Эдемского сада, места грехопадения, а также местом, где над черепом Адама возвысился крест [38] Череп традиционно называют Адамова Глава; по легенде, остатки Адама находились на Голгофе. – Примеч. пер . . «O felix culpa» («О счастливая вина!» [39] В католической традиции эта фраза чаще всего переводится как «счастливая вина». В других переводах – «благословенное падение» или «счастливое падение». – Примеч. ред . ) – восклицает Джойс. Итак, у нас есть смерть и искупление. Это показалось мне очень удовлетворительным объяснением, и именно его я привел в «Отмычке к „Поминкам по Финнегану“».

Но однажды вечером, готовясь к лекции по сравнительной мифологии, я перечитывал Послание апостола Павла к Римлянам и случайно наткнулся на любопытное предложение, которое как будто бы резюмировало все, что имел в виду Джойс в «Поминках по Финнегану». Апостол Павел пишет: «Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать». Невозможно ослушаться настолько, чтобы оказаться недостойным милости Божией. «Грешите смело!» – говорит Лютер, чтобы удостовериться в Божьей милости. Великий грешник пробуждает Божиею милость. Это основная идея относительно парадоксов морали и ценностей жизни.

Затем я сказал себе: «А ведь это и правда то, о чем говорит Джойс». И я записал: «Римлянам, глава 11, стих 32». Вы представляете мое удивление? Опять то же число 1132, прямо из старой доброй книги! Оказывается, Джойс взял этот парадокс христианской веры в качестве основного девиза для своего величайшего шедевра. И он неустанно описывает уродства личной и общественной жизни и греховность человеческой историей. Всё там, рассказанное с любовью.

МОЙЕРС: Может ли западный человек понять мистический опыт, который как бы выходит за рамки богословия? Если вы воспринимаете Бога определенным образом, так, как принято в мире, где наука формирует ваше восприятие реальности, можно ли испытать состояние транса, о котором говорят шаманы?