Дэвид Шапиро - Динамика характера. Саморегуляция при психопатологии

Нужно лишь представить себе, как наступает вынужденное (driven) усиление такого вида реактивности при гипоманиакальном ощущении быстрого действия. Что касается психопата, не он сам начинает совершать намеренные действия; это ситуация «вызывает у него повышение адреналина» и включает сразу мысль и действие. Что касается гипоманиакальной личности, побуждаемой (driven) к такой быстрой и немедленной реактивности, отметающей любые сомнения, с присущим ей пропорциональным снижением осознания действия и несомненно более сильным ощущением возбуждения, «адреналин» оказывает более мощное воздействие, и ее ощущение отличается заметным едва сдерживаемым потоком «извергающихся» идей и возможностей.

Мы уже отмечали связь гипоманиакальности не только с психопатической личностью, но и с личностью навязчиво-одержимой. Эта связь подтверждается множеством клинических свидетельств, начиная с зарождения психоанализа (Abraham, 1924/ 1953). Наличие симптомов и характерные черты навязчивости и одержимости часто отмечалось у маниакально-депрессивных личностей, особенно в связи с эпизодами депрессии.

Например, Джон Кастенс, описывая свой образ мышления во время депрессии, сообщает: «Чем бы я ни занимался, я чувствовал, что должен сделать что-то еще. Я постоянно испытывал беспокойство» (Custance, 1952, р. 61). Это типичное ощущение одержимости. Кастенс также отмечает одержимое совершение ритуальных действий в целях предосторожности, чтобы, по его словам, умиротворить Сатану: «Каждую ночь я возносил Господу запоздалые молитвы, одно послание за другим, после чего выкуривал три ритуальные сигареты…» (р. 70–71). Действительно, у Кастенса сама депрессия оказалась результатом сильной и безжалостной (то есть одержимой) самокритики. Так, например, он говорит: «…моя совесть не дает мне покоя… Ни на мгновение я не могу забыть грязные поступки, которые мне приходилось совершать в жизни».

Очень похоже содержание маниакально-депрессивного психоза Алонсо Грейвса. Он говорит, что «всегда жил, критически относясь к себе» и что испытывал «ненависть к самому себе» (Graves, 1942, р. 689). Действительно, можно увидеть непосредственное выражение этой ненависти к самому себе, когда он сообщает о своей «трусости» при избегании им ответственности, о своем «презренном» рыдании (превращении в «плаксу») и т. п. (р. 144).

Но такие проявления характерных черт навязчивости не ограничиваются у этих людей периодами депрессии. По существу, в «нормальные» периоды, когда у людей не проявляется ни тяжелой депрессии, ни явно выраженной маниакальности или гипоманиакальности, у них часто проявляются характерные черты и симптомы навязчивой одержимости. Например, Грейвс, стиль письма которого, по сути, является педантичным, называет себя «педантичным стоическим человеком», «в чем-то высокопарным». В своей идее «сознательного разума» он называет себя «дисциплинированным, уравновешенным и трудолюбивым» (р. 665).

Этот последний эпитет «трудолюбивый» вызывает особый интерес. Ибо оказывается, что часто гипоманиакальным или маниакальным состояниям предшествует навязчиво-одержимое внутреннее побуждение (drivenness). Например, Грейвс, журналист, перед своими срывами периодически ссылается на свою амбициозность («чрезвычайно амбициозен») и свои усилия («достаточно большие, чтобы вызвать перенапряжение») для достижения «жизненных целей» (р. 608). Он говорит о том, как давит на него работа, о необходимости напряжения и концентрации сил, о том, как его «подгоняют» требования, предъявляемые его работой (р. 178), и о том, как это привело его к безумию.

Оказывается, что внутреннее побуждение (drivenness) одержимого типа может превратиться в побуждение гипоманиакального типа. Фактически Грейвс нам говорит: «Каждому [маниакальному возбуждению] предшествовали усилия, предпринимаемые на основе здравого смысла, напряжение, необходимое, чтобы написать материал, концентрация сил, постепенно становящаяся иррациональной» (р. 325–326). В особенности ссылаясь на один случай, когда ему нужно было сделать много срочной работы для своей газеты, Грейвс замечает, что в процессе приложения этих усилий он в какой-то мере получил «осознание второго и третьего дыхания, которое может открыться». Находясь в таком состоянии, он «всегда мог лучше выражать свои мысли» (р. 132).

Возможно, что внешне необходимая или внутренне побуждаемая (driven) рабочая активность в условиях, когда необходимость в быстром действии не позволяет в нем усомниться или лишний раз задуматься, в какой-то момент у некоторых людей рождается ощущение легкого и спонтанного результата («внешнее выражение потока» — expressional flow ) [18] Д-р Андреас Евдокас (Andreas Evdokas) пытался, и не без некоторого успеха, экспериментально воспроизвести такой результат у нормальных людей. Настойчиво побуждая этих людей быстро выполнить тест Роршаха с чернильными пятнами, он получил, например, такие ответы: «песчаные вихри» ( whirling dervishes ), «старт космического корабля», «два человека… по-настоящему возбужденных», «прорвавшийся дым» (Edvokas, 1997). — Примеч. авт. . Если это так, можно достичь перехода от тяжелой и напряженной управляемости (drivenness), импульсивное побуждение к которой и ее бремя вызывают чувство ответственности, к эйфорическому гипоманиакальному побуждению (drivenness), при котором это бремя исчезает.

По существу, само гипоманиакальное состояние еще несет на себе печать одержимости внутренним побуждением (drivenness). Оно часто характеризуется не просто самыми разными грандиозными идеями, обычно очень увлекательными и даже захватывающими, например объединения Востока и Запада или освобождения людей от сексуальных ограничений. Подобные гипоманиакальные идеи были связаны с навязчиво-одержимой реактивностью (Fenichel, 1945), как и проявления излишнего великодушия. Но, как мы уже видели, гипомания — это состояние, в котором проявляется не только приподнятое настроение или радостное возбуждение, но и состояние действия, которое часто воображается творческим и имеет потрясающий результат, достигнутый как будто безо всяких усилий.

Мужчина, который в течение нескольких лет безуспешно пытался закончить книгу, теперь, будучи в слабовыраженном гипоманиакальном состоянии, ликуя говорит: «Мне не стоит писать роман! Вся моя жизнь — это роман!»

Это явно говорит о том, что возбужденная одержимость самокритикой и недовольство собой («…Что бы я ни делал, я чувствовал, что должен сделать что-то еще…»), характерное для депрессивного состояния, никоим образом полностью не отсутствует в гипоманиакальном состоянии. Возможно, на какое-то время или отчасти оно исчезает, если удается прийти к некоему компромиссу («Вся моя жизнь — роман!»). В любом случае нетрудно понять наличие связи между двумя типами внутреннего побуждения (drivenness). В конечном счете, они представляют собой два способа предотвращения суждений, содержащих самокритику и самообвинение, через постоянное действие, в особенности через какое-то достижение либо благодаря упорной работе в одном случае, либо благодаря «спонтанному» воодушевлению — в другом.