Мария-Луиза Франц - Космогонические мифы

Что касается мотива онгви, а именно того, что на небе были все архетипические образы вещей, которые позже возникли на земле, то тут мало что можно сказать. С юнгианской позиции это является подтверждением того, что мы открыли, зайдя с совершенно другой стороны, а именно, архетипов. Онгви можно назвать архетипическими образами в коллективном бессознательном. В нашем первом мифе о творении был похожий мотив. Отец-Ворон первым делом создает все на небе, и лишь потом летит в пропасть и воссоздает все таким же образом на земле; все сперва создается на небе, а потом копия этого создается на земле. Подобное встречается не только у индейцев Северной Америки и эскимосов, но может быть найдено где угодно, и я бы хотела обратиться к коллекции таких мотивов в книге М. Элиаде «Миф о вечном возвращение» (The Myth of the Eternal Return). В разделе «Небесные архетипы ландшафтов, храмов и поселений» он говорит:

Согласно верованиям месопотамцев, прототип реки Тигр находится на звезде Анунит, а прототип реки Евфрат — на звезде Ирондель… В одном из шумерских текстов говорится о «местопребывании божественных созданий», в котором обитают «(божество) стад и (божества) злаков». Что касается алтайских и уральских народов, то для них горы, таким же образом, имеют свои идеальные прототипы в небе. В Египте природный рельеф и дома (нумы) получили названия от имен «полей» небесных: сначала обращали взоры к «полям» небесным, а уж потом начиналось их отождествление с земными географическими объектами. В иранской космологии, в традиции зерванизма, «у каждого земного понятия, абстрактного или конкретного, есть свой трансцендентный невидимый аналог на небесах, своего рода „идея“ в ее платоновском понимании. Каждая вещь, каждое понятие обладает двумя сущностями: сущность менок и сущность гетик. Раз имеется видимое небо, значит, есть и небо менок, которое невидимо». (Бундахишн (Bundahishn), 1 глава).

Существует множество схожих примеров, из которых можно увидеть, что данная идея о том, что все имеет свою копию или даже прототип в небе, может быть найдена у многих цивилизаций и, наконец, в философии Платона, хотя и в более абстрактном виде. В большей степени, примитивные верования цивилизаций, которые слабо развились в коллективной сознательной традиции, имеют такое же представление, но у них идеальные образы не в небе, а на земле. Например, индейцы наскапи, крайне примитивное племя, которое обитает на полуострове Лабрадор, и некоторые африканские племена считают, что все виды животных имеют одного верховного животного-покровителя, который отвечает за жизни всех остальных. Например, среди вапити (вид оленей) — их сотни и тысячи обитают в лесах — существует один дух или сверх-вапити, которого ни в коем случае нельзя убить, поранить или потревожить. Его, на самом-то деле, и нельзя убить, но если выстрелить в этого сверх-вапити, эту «идею» всех вапити, тогда остальные уйдут из леса, так что не останется ни одного; он ответственен за сам факт существования вапити и является принципом множественности особей. Следовательно, охотник, который встречает это архетипическое животное, должен выразить ему должное уважение и ни в коем случае не ранить или попытаться застрелить его, поскольку если он сделает так, то он сведет на нет всю последующую охоту. Эта идея такая же, что и в космогониях, но тут архетипическое животное, сверх-вапити, живет на земле вместе со всеми, а не высоко в облаках. Здесь можно увидеть то, что мы сегодня будем описывать, как коллективное бессознательное и психические процессы, до сих пор неразрывно связанные с внешним миром настолько, что они находятся в одной сфере.

В мифе об онгви присутствует более развитое представление: идея архетипического древа и архетипического животного и т. д. — они все не здесь, на земле, но живут где-то по ту сторону Неба. Это соответствует опыту, который повторяется снова и снова. Я случайно наткнулась на это 4 года назад, когда строила себе загородный домик, которому я придала достаточно символическую форму. Естественно, поскольку строительство — крайне увлекательное занятие, я полностью в нем растворилась и каждый день ходила запачканной цементной пылью. Я следила за каждым этапом строительства и, по всей видимости, согласно бессознательному, я уже слишком увлеклась, поскольку однажды у меня был сон о том, что «по ту сторону» есть точная копия дома, который я строила, и мне не стоило про это забывать. Это произвело на меня огромное впечатление, и я рассказала все Юнгу, который, покатываясь со смеху, ответил: «Ну разве это не забавно, ведь у меня был такой же случай!» Он мне никогда про это раньше не говорил, сон приснился мне независимо от него, но он поведал мне, что когда строил башню в Боллингене — которая была очень символичной, он заложил ее по схеме мандалы — ему тоже был сон о том, что «по ту сторону» была ее копия, и он почувствовал, что не следует забывать, если сделать что-то созидательное в реальности, то это будет всего лишь копией, второстепенной моделью того, что находится «по ту сторону», где и останется. Это случилось всего 4 года назад, но за это время у меня было еще три сна, в которых мне снился такой «потусторонний» домик, который был внешне таким же, но обладал какой-то волшебной атмосферой. Каждый раз, когда я представляла его «по ту сторону», всегда в нем случалось крайне важное и существенное событие. Вот еще один пример; можно представить, как, возможно, возникли такие убеждения, так как если бы я желала поверить в сон, то я бы сейчас знала, что мой дом — это всего лишь копия дома онгви «по ту сторону», копию которого я решила построить на земле. Полностью самостоятельно эта идея возникла опять, и, возможно, подобный сновиденческий опыт также побудил индейцев создать такую традицию. «Потусторонний» дом, который мне снился, был, естественно, вечным, дом, который не уничтожат ни огонь, ни вода, в котором можно обитать после смерти; здесь же дом будет естественным образом уничтожен, как и любой дом на земле.

Творение — это внезапное самостоятельное событие, которое, с психологической точки зрения, можно сказать, происходит в коллективном бессознательном без всякой внешней причины. Здесь в проецированной мифологической форме вы можете видеть подтверждение юнгианских гипотез о независимом творчестве бессознательного. С точки зрения фрейдистов бессознательное — если говорить грубо — мусорное ведро, в которое вытесняются и в котором подавляются отверженные содержания сознания и личного опыта вместе с некоторыми архаическими остатками, хотя определение последних у фрейдистов достаточно размыто. Но если все происходит во сне, то обычно пытаются проследить связь с какими-то конкретными внешними событиями, или с детской травмой, или с сознательным представлением, или еще с чем-нибудь внешним. Юнг, тем временем, наблюдая за разными случаями, все больше приходил к выводу, что бессознательное является не только сложной реактивной системой, которая реагирует на внешние ситуации, такие, как сознательные мысли или сознательные представления, но и способно само, без всякой внешней или биографической причины породить что-то новое. Другими словами, оно по своей сути творческое в высшем смысле этого слова. Это значит, что вы можете, например, жить не слишком примечательной жизнью, в которой все выглядит в полном порядке, но вдруг что-то начинает происходить в вашем бессознательном, начинается череда снов, и у вас появляется чувство, что что-то взбалтывается внутри, и вы не знаете почему. Это движение возникает в сознании или как потребность в изменении жизненной позиции, или в расширении сознания, или же как творческий импульс. При этом, естественно, можно говорить о том, что должна быть некая потребность в компенсации. Мы не знаем, например, была ли у ирокезов в момент возникновения космогонического мифа особая ситуация, при которой возникла нужда в компенсации, предоставившей миф. Можно сказать, что это должна была быть реакция на определенную ситуацию, но мы не можем это установить; мы должны придерживаться факта, что миф указывает на почто, произошедшее в бессознательном самопроизвольно, без дополнительных на то причин. Во многих космогонических мифах случается так, что вдруг Бог чувствует себя одиноким и решает создать партнера, или, неожиданно, Отец-Ворон осознает себя, или женщина становится беременной среди архетипических существ, после чего в процессе творения выстраивается целый ряд действий. Я лично больше склонна считать, что не нужно постоянно искать внешние причины, ведь фактически человеческая бессознательная душа способна к creatio ex nihilo («сотворение из ничего»); бессознательное может внезапно выдать новый импульс, который будет реакцией при отсутствии раздражителя. В стабильных условиях, возможно, имеет место легкая аккумуляция, накопление где-то энергии, которая перетекает в бессознательное и вызывает такую реакцию. Но в противовес этой теории можно поставить тот факт, что я часто наблюдала людей, преследуемых новыми творческими импульсами в момент крайнего истощения и занятости внешними событиями, не скучающих совершенно, но, тем не менее, говорящих: «Господи, только не сейчас! Мне сейчас не до творчества! Столько всего прочего еще нужно сделать!» Поэтому мне не кажется, что отдача энергии внешним событиям может объяснять этот факт; больше похоже на то, что есть реальный дух-творец в бессознательном, который таким образом проявляется и возбуждает новые возможности.