Мария-Луиза Франц - Вечный юноша. Puer Aeternus

Сновидение в скрытой форме демонстрирует драму puer aeternus, вынужденного спуститься вниз, в жизнь. Как правило, если в снах появляется ландшафт, особенно если он имеет много подробностей или связан с любовными чувствами, как в данном случае, то его можно назвать ландшафтом души. Он отражает тот аспект романтического периода, в котором ландшафт впитывает в себя разные состояния души художника — будь то гроза, тихий вечер или темная лесная чаща, таящая в себе опасность. Эти типичные пейзажи привлекают человека и в какой-то мере отражают то или иное его настроение или передают атмосферу его психологического состояния, настроя. Следовательно, если в сновидении присутствует подробная картина ландшафта или пейзажа, ее всегда можно рассматривать как описание психологического состояния.

В данном случае, как и в сновидении с горной вершиной, молодой человек находится на краю пропасти, рядом со смертью. В ситуации, в которой он оказался сейчас, он не мог идти дальше, а потому на очень короткое время «приземлился» по соседству — словно птица, которая присела на ветку дерева, а затем полетела дальше. Он чувствовал, что летит к своему концу и не мог продолжать так лететь дальше. В его психике присутствовало расщепление, которое было очень глубоким. Но с клинической точки зрения мне было важно отметить, что его ландшафт нельзя было назвать типичным для шизофреника. В ландшафтах шизофреников бывает несколько трещин или ущелий: всюду проходят каньоны, указывающие на распад поля осознанной реальности. В какой-то мере случай этого молодого человека нельзя назвать и психотическим, поскольку в его сновидении оказалось только одно ущелье — поверхность земли не распалась на части. Я часто сталкивалась с таким типом расщепления при неврозах навязчивости, которые рассматриваются как пограничные состояния между неврозом и психозом. В таких случаях расщепление является очень глубоким, но при этом — одним-единственным; естественно, в таких случаях есть гораздо больше надежды на излечение, так как проблема, с которой надо работать, всего одна.

В данном случае можно сказать, что за «пограничной» фобией моего знакомого стоит одна большая проблема, но общая психическая структура пока остается целостной и еще не распалась на части.

Я не дала никаких комментариев в отношении символического значения фобий юноши, так как считаю их очевидными: полицейский, сажающий его в тюрьму и границы, [которые необходимо преодолеть]. Пересечение границы другого государства вызывало у него проекцию о том, что он вот-вот попадет в «ущелье» собственной психики. «Тюремная» фобия также однозначна. Молодой человек похож на птицу: никогда не привязан к земле, никогда не сохраняет постоянства ни в отношениях с конкретной девушкой, ни в своей профессии, ни в чем-либо другом. Он даже не может оставаться все время в городе, а бродит вокруг него с палаткой. Поэтому, с одной стороны, тюрьма для него является негативным символом материнского комплекса, во власти которого он фактически все время находится. С другой стороны, тюрьма, а именно, тюрьма реальности — это то, что он всегда ожидает, то, куда ему необходимо попасть. Но, стремясь избежать тюрьмы реальности, он оказывается заключенным материнского комплекса. Куда бы он ни направился, он в любом случае окажется в тюрьме. Однако у него есть выбор, где оказаться заключенным — либо в тюрьме собственного невроза, либо в тюрьме реальности. Вот так он и оказывается между молотом и наковальней. Такова его судьба, и вместе с тем это судьба мужчины, страдающего комплексом puer aeternus. Все зависит от того, что же он предпочтет: остаться во власти материнского комплекса и своего невроза или жить «просто так» в земной реальности.

Итак, мой молодой пациент [во сне] оказался в ситуации конфронтации со своим внутренним расщеплением. Он медленно совершает ногами движения, словно крутит педали воображаемого велосипеда, чтобы замедлить скорость падения. Здесь вполне возможна и сексуальная интерпретация, но воздействие физического стимула очевидно, поскольку перед тем, как заснуть, он несколько часов ехал на велосипеде. Кроме того, есть некий позитивный смысл в том, что движение продолжается: он не просто пассивно погружается в ситуацию, а сам способствует продолжению движения, и таким образом его падение замедляется. Это очень важно, ведь когда человек подвержен внутреннему расщеплению, — депрессии или какому-то внутреннему стрессу — опасность становится меньше в том случае, если эго-комплекс способен сохранять какую-либо деятельность и может продолжать движение. Такое очень часто может случаться с людьми, подверженными приступу психоза. Одна из последних попыток спастись от недуга (а мне пришлось несколько раз с этим сталкиваться) заключалась в том, что они пытались лихорадочно записать все свои фантазии. Они писали сутки напролет, пока не выходили из болезненного состояния. Это кажется диким, но в действительности люди предпринимали последнюю попытку сохранить какую-то деятельность, поддерживаемую эго-комплексом, стараясь сделать что-то с потоком бессознательного материала, обозначив его и выразив на бумаге. Эго-комплекс тонет, сохраняя вместе с тем инстинктивную потребность бороться и двигаться. Если этому процессу можно оказать поддержку, появляется возможность пережить опасный момент. До тех пор, пока Эго будет сохранять хоть какую-то инициативу, оно полностью не утонет и не превратится в инертное в бессознательном.

Если связать это с реальной ситуацией, вся суть такого движения заключается в велосипедной прогулке молодого человека с девушкой. Не став ждать, пока он станет жертвой злого рока, юноша впервые самостоятельно пошел навстречу этим отношениям с девушкой и проявил инициативу в том, чтобы возобновить связь на более чувственном уровне; именно такое движение помогло ему не упасть в расщелину. Можно заметить: излагая содержание сна, он продолжал повторять, что не боится, или что только чуть-чуть испугался. Такая настойчивость означает, что люди боятся, и сам факт, что они утверждают прямо противоположное, свидетельствует об их невероятном страхе падения в пропасть, а также о том, что путем самовнушения они пытаются избавиться от этого страха.

В этом сне наблюдается серьезное улучшение по сравнению с другим сном, в котором его бросают в ущелье две Теневые фигуры, а он спасается волей случая. На этот раз он в какой-то мере движется сам, и это движение замедляет падение. Хорошо видно, насколько важно слишком резко не выталкивать в реальность мужчину, оказавшегося во власти этой констелляции, так как это может привести к тому, что Тень станет сталкивать Эго в пропасть. Так самолет, у которого кончается топливо, должен снижаться медленно и постепенно, чтобы не допустить крушения. В таких ситуациях возникает существенная сложность: с одной стороны, необходимо помочь пуэру приблизиться к реальному миру, с другой — настойчивость и давление в этом случае грозят катастрофой. [Описанное мной] сновидение дает очень точную и верную картину того, как человек может падать медленно, словно парашютист. Вместе с тем, сон демонстрирует, что расщепление психики пациента столь серьезно, что требует очень осторожного обращения.