Леон Шерток - Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда

Семь лет спустя был написан другой текст, также вошедший в эту книгу. Я назвал его «Возрожденное внушение», чтобы подчеркнуть, что внушение снова выходит на авансцену. Этот возврат, естественно, коснулся также и гипноза, поскольку эти явления родственны. Оба они, хотя и по-разному, свидетельствуют о психологическом воздействии одного индивида на другого. Правда, Фрейд считал, что благодаря трансферу ему удалось найти средство, позволяющее осознанно управлять этой формой внушения и в конечном счете устранять ее. С этой точки зрения полное подчинение аффективного когнитивному и открывает «эру научной психотерапии». Однако с этим утверждением нельзя согласиться, если учесть все те практические и теоретические доводы против него, которые приведены в «Возрожденном внушении».

После второй мировой войны американские и английские психоаналитики стали подчеркивать целительную роль тесного эмоционального общения между врачом и пациентом, называя его эмпатией и связывая его с отношением матери и ребенка. С этого времени осознание перестает быть основой психоанализа. К этому выводу пришли два французских исследователя: Франсуа Рустан и Октав Маннони. Усомнившись в объективности психоаналитического метода, они утверждают, что как внушение, так и гипноз присутствуют в самом психоанализе. Хотя Рустан и Маннони — известные психоаналитики, большинство их собратьев по профессии не прислушиваются к их доводам, как, впрочем, и к моим. Я попытался понять, почему так происходит. Особенно интересным показался мне случай Лакана. Хотя Лакана часто считают революционером в психоанализе, его позиция в отношении гипноза полностью соответствует традиционным взглядам. Такая позиция предполагает категорический запрет на использование гипноза «как для объяснения симптома, так и для его устранения». Этот запрет кажется тем более странным, что «свободный обмен словами» — к чему сводится лакановское лечение — далеко еще не доказал свою эффективность. Поразительно, что в осуждении гипноза Лакан идет гораздо дальше Фрейда, который, отказавшись от гипноза в своей практике, никогда не переставал искать его объяснения. Тот «возврат к внушению», который наблюдается в настоящее время во Франции, происходит не благодаря психоаналитикам, а благодаря исследователям из других областей знания. Отметим здесь особо две дисциплины. Одна из них — философия. В течение всего XIX века животный магнетизм, а затем гипноз вызывали интерес известных философов. Достаточно назвать Гегеля и Шопенгауэра в Германии, Мэн де Бирана и Бергсона во Франции. Правда, после смерти Шарко во Франции начался период упадка гипноза, который перестал быть предметом философских размышлений. Однако с начала 80-х годов гипноз вновь оказался в центре внимания ученых, которые, опираясь на самое тщательное критическое изучение текстов Фрейда, пришли в выводу, что существенного различия между трансфером и гипнозом нет. Проводятся исследования и в совсем другой области знания — этологии.

Новый свет на эту проблему может пролить сопоставление гипноза и феномена «привязанности» в работах Боулби. В обоих случаях речь идет о биоаффективной связи, отличной от сексуальности.

Таков в самых общих чертах путь исследования, намеченный в данной книге. Вряд ли нужно добавлять, что наши исследования не закончились в 1984 году — в тот момент, на котором они обрываются в книге, — что с тех пор наши позиции непрестанно расширялись и укреплялись. Гипноз во Франции стал предметом междисциплинарных исследований, о чем свидетельствуют прежде всего семинар по гипнозу под нашим с Изабель Стенгерс совместным руководством в Доме наук о человеке в Париже, а также посвященный гипнозу симпозиум, проведенный в сентябре 1989 года в Серизи-ла-Салль. Гипнотический феномен — эта неоспоримая реальность и образец всякого межличностного отношения — все еще недоступен пониманию. Он порождает увлекательную, но весьма сложную эпистемологическую проблему, суть которой изложена в книге, недавно опубликованной мною в соавторстве с Изабель Стенгерс под названием «Сердце и разум». Быть может, решение проблемы гипноза придет не скоро. Однако, учитывая значение проблемы отношений между духом и телом, известной со времен античности, необходимо приложить все усилия для ее решения.

Нижеследующие строки подписаны только моим именем, ибо ушедшему от нас Раймону де Соссюру уже не суждено порадоваться выходу в свет нашего общего труда.

Раймон де Соссюр, потомок древнейшего швейцарского рода, к которому принадлежали также Неккер и мадам де Сталь, был сыном лингвиста Фердинанда де Соссюра; он с молодых лет посвятил себя занятиям медициной и психиатрией, а в 1920 году посетил Вену, где слушал лекции Фрейда и прошел у мэтра курс личного психоанализа. С этого времени он связал себя с психоанализом и стал его неутомимым пропагандистом как у себя на родине, так и во Франции. Полвека назад Раймон де Соссюр изложил принципы этого учения в книге «Психоаналитический метод» (Saussure, 1922). Предисловие к этой работе написал сам Фрейд, отметивший, что она «дает французским читателям правильное представление о том, что такое психоанализ и в чем он заключается».

В 1927 году Раймон де Соссюр стал одним из основателей Парижского психоаналитического общества и «Французского психоаналитического журнала». В дальнейшем он был избран вице-президентом Международной психоаналитической ассоциации и президентом Европейской федерации психоанализа.

Нас связывала с ним давняя дружба. Я познакомился с ним в 1955 году в Женеве во время XIX Международного конгресса по психоанализу. К этому моменту я только что завершил свое психоаналитическое образование, в то время как за его плечами были уже многие годы блестящей деятельности в этой области. Нас сблизил общий интерес к изучению истоков — порой малоизвестных — психоанализа, с конца XVIII века до эпохи фрейдизма. Этот пробел объясняется тем, что упомянутый период связан с развитием животного магнетизма и гипноза, двух тем, и поныне вызывающих сопротивление в среде психоаналитиков,

С увлечением занимаясь историческими исследованиями, Раймон де Соссюр считал, что для углубленного изучения предмета необходим как синхронический (по выражению Ф. де Соссюра), так и диахронический подход. Я помню, как в 1955 году он познакомил меня со своей библиотекой, где было собрано множество работ, посвященных допсихоаналитическому периоду. Во время наших встреч в последующие годы у нас созрел план воссоздания истории этого периода в новом освещении: нам хотелось выделить из потока идей и экспериментов те, которые подготовили почву для возникновения психоанализа.