Анатолий Ракитов - Трактат о научном познании для умов молодых, пытливых и критических

Это совсем не простой вопрос, и не надейтесь найти здесь окончательный и бесспорный ответ. Сами ученые часто задумываются над этим вопросом, и для его решения кое-что уже сделано. Но если он заинтересует и вас, то вы найдете много возможностей применить здесь свою любознательность и силы.

Ученые — члены общества, и так как общество не стоит на месте, меняется его экономическая основа, общественный строй, политическая и правовая организация, то и положение ученых в обществе меняется. Разные общества по-разному относятся к науке, и ученые по-разному относятся к различным общественным учреждениям, формам государственной и общественной организации. Весь этот круг отношений входит в понятие «мир науки».

Разумеется, все эти сложные взаимосвязи и переплетения причин не охарактеризовать в нескольких словах. Все же кое-что я попытаюсь здесь если и не рассказать подробно, то хотя бы обозначить контурной линией.

Некоторое время назад тот самый профессор Уотсон, который вместе с Криком открыл почти четверть века назад структуру ДНК, выступал в одной из комиссий конгресса США. Он говорил о том, что наука в наши дни достигла таких вершин, так много знает и умеет, что в ближайшие десятилетия, скажем, к началу следующего века, генетики смогут по своему усмотрению выводить нужные виды животных и растений, по заранее созданному проекту. Прав он или не прав, покажет будущее. Однако возможность управлять изменением наследственности живых существ, включая человека, свидетельствует не только о мощи научного познания, но и о власти человека над миром, и власть эта может быть использована в разных обществах по-разному.

Почти одновременно с сообщением о выступлении Уотсона я прочитал статью, в которой говорилось, что другой известный американский генетик Шэпир, выделивший впервые в чистом виде отдельный ген, прекратил свои многообещающие исследования. Выделение гена означало, что мы вскоре действительно научимся управлять отдельными наследуемыми признаками живых организмов.

Казалось бы, после такого крупного открытия только и продолжать свои исследования дальше. Но Шэпир прекратил их, опасаясь, что в условиях острой политической и классовой борьбы агрессивные военные круги и капиталистические монополии США смогут использовать его достижения против человечества, например, для того, чтобы превратить большинство населения земного шара в тупых послушных рабов.

О чем говорит этот эпизод?

Прежде всего о том, как определенные общественные условия влияют на научное познание. В данном случае эти условия «работали» против познания, против достижения новых научных истин.

Вы спросите, прав ли был американский генетик, принимая свое решение? И этот вопрос не прост. Конечно, он поступил как подлинный гуманист, опасаясь, что его открытие используют во вред человечеству. Но возможно и другое решение. Открытие, выделение, а тем более синтез генов лабораторным, а затем и промышленным путем могли бы со временем привести к колоссальному увеличению продовольственных запасов, к излечению таких тяжелых недугов, как рак, шизофрения, некоторые врожденные заболевания и т. п. Вот и оказывается, что ученый всегда стоит перед дилеммой: стремиться к открытию истины или заботиться о перспективах и возможностях применения этой истины в обществе. И то и другое связано отнюдь не просто, и часто за расщеплением атома следует не только мирная атомная электростанция, но и атомная бомба.

Однако влияние общества на научное познание не ограничивается одной лишь возможностью использования научных открытий или финансированием научных учреждений. Входя в лабораторию и надевая белоснежный халат, ученый может стряхнуть пыль, смыть грязь с рук, уничтожить оставшиеся микроорганизмы ультрафиолетовым излучением — короче, очиститься почти от всего, что существует за пределами лаборатории. Но он не в состоянии полностью освободить свое сознание от элементов здравого смысла, от привычек и предрассудков, связанных с воспитанием, с его общественной средой. И это понятно. Ученый не только химик, физик или математик, но и человек, живущий нормальной, повседневной жизнью. Разумеется, что ученый неплохо понимает эту взаимосвязь и сознательно стремится освободить свои научные представления от тех наслоений здравого смысла, которые с ними несовместимы.

Вы помните, конечно, что геоцентрическая система Птолемея была основана на представлениях, присущих здравому смыслу и опиравшихся на уверенность, что видимое движение небесных светил сходно с истинным их движением. Системе Коперника так трудно было проникнуть в мир обычных представлений, потому что она натолкнулась не только на сопротивление консервативных ученых, но еще больше на сопротивление здравого смысла и предрассудков. Однако и борьба с предрассудками иногда оборачивалась совершенно неожиданной стороной. Еще в глубокой древности и особенно в средние века наряду с астрономией развивалась астрология — учение зависимости судьбы и характера каждого отдельного человека от небесных светил. Сравнивая дни и часы рождения человека с расположением звезд и планет в тот или иной день, астрологи составляли гороскопы — предсказания всей судьбы человека.

Когда победила научная астрономия, большинство ученых полностью отбросили мысль о влиянии небесных светил на живые существа и особенно на жизнь и поведение человека как ненаучную.

Вместе с тем по мере развития науки обнаруживались удивительные факты. Было, например, замечено, что периоды повышенной солнечной активности совпадают с распространением некоторых эпидемических и сосудистых заболеваний; было отмечено, что перелетные птицы во время ночных полетов ориентируются по звездам и, следовательно, сообразуют с их расположением свое поведение. Было замечено также (помните, что я рассказывал выше об Аррениусе?), что жизненные циклы растений зависят от целого ряда явлений, включая свет, идущий от далеких звезд (Солнце ведь тоже звезда), и т. д. Эти и многие другие факторы позволили по-новому понять связь живой природы с космическими явлениями.

Разумеется, новые научные факты не ведут к возрождению астрологии, но они показывают, что слишком поспешное отбрасывание здравого смысла и полное отрицание некоторых предрассудков без попытки выявить хотя бы небольшие элементы разумного, которые в них содержатся, часто оказываются неоправданными.

С тех пор, как начала возникать современная наука, то есть примерно с эпохи Коперника, ученые начали составлять особую группу или слой в обществе.

Этот слой часто называют сообществом ученых.

В XVI, XVII и даже XVIII веках общее число ученых в Европе было очень невелико. В лучшем случае на протяжении каждого десятилетия в разных странах Европы и Америки одновременно работало несколько сот ученых. Обсуждая те или иные научные достижения, ученые прибегали к переписке, к помощи журналов, впервые появившихся в XVII веке. Нередко они устраивали дискуссии и обсуждения, а для их проведения создавали специальные научные организации. Так возникли различные академии наук, к которым добавились и другие специальные учреждения.