Ирина Млодик - Ограниченные невозможности. Как жить в этом мире, если ты не такой, как все [litres]

– Там в сарае еще и уголь есть, вон, в углу навален, – Толстый, как всегда, нашел кем-то припасенное. У него был очевидный талант – находить припасы. Полезное качество в их обстоятельствах.

– Нагреби угля в то ведро, половину достаточно, полное тяжело будет. Потом еще сходим, – она взяла охапку дров, Толстый тоже бросил пару поленьев в ведро с насыпанным углем.

Девочки отлично справились с заданием. Другая комната оказалась чем-то вроде гостиной – с двумя креслами, обитыми дорогими тканями цвета деревенской сметаны, маленьким диванчиком, большим красивым столом почти белого дерева, большими светлыми книжными шкафами с застекленными дверцами, за которыми частокол книжных корешков радовал глаз. Корявая обнаружила там кружевную салфетку, покрывавшую маленькую этажерку, тоже заполненную книгами, принесла на кухню и постелила посередине стола. Потом отыскала вазочку и водрузила посередине, рвалась в огород нарвать букетик, но она ее пока не пустила.

С печкой она провозилась долго. Когда-то давно, когда Каланча была совсем маленькой, она ездила к бабушке своего отца на поезде, далеко-далеко, и жила у нее целое лето. У бабушки была печка, похожая на эту, но к тому времени, когда Каланча просыпалась, печка уже была растоплена, и на ней томилась ароматная горячая каша – пшённая, ее любимая, с курагой.

Какое-то время помучилась с углем и дровами, закоптилась, запачкалась, почертыхалась, но справилась. Печка загудела, согрелась, стала распространять сперва еле уловимое тепло. Закопчённый чайник и чугунок нашлись в темном углу, в сенях обнаружились и другие запасы – крупы, постного масла. Пшено она принесла с собой. Пока чайник нагревается, она вместе с девочками разберется с сервировкой.

Посуда есть, соль она отыскала с трудом, сахар тоже притаился в самом углу шкафа. Надо проверить Очкарика, как он там. Заснул, но очень горячий. Проснется, нужно будет посмотреть его ногу. Не дай бог, заражение. У нее были с собой какие-то лекарства, но кто ж его знает, для чего они, от какой хвори. В лекарствах она не очень разбиралась, в детстве мало болела, а в спорте – только ушибы да травмы.

Толстый вернулся с огорода с кучей яблок, укутанных в его растянутую темно-синюю толстовку. Яблоки оказались кисловатыми, но ароматными. Просто так есть слишком кисло, но в каше, может, будет и ничего, корицу она тоже взяла с собой.

– Дерево тряс или так срывал?

– Потряс немного, но они и без этого валятся. Я немного падалицы подобрал, которые почище. Вообще-то их по-хорошему все собрать надо: какие в подпол положить, какие отобрать, засушить или варенье сварить. Чего добру пропадать?

– И то верно. Сейчас перекусим и пойдем картошку накопаем. Ее тоже всю нужно собрать – и в подпол. И морковь с луком, да и остальное, что растет, тоже стоит выкопать, все пригодится. Девочки, накрываем на стол. Чай я сейчас заварю, каше нужно еще минут пятнадцать постоять, а я пошла будить мальчиков.

Псих уже проснулся, хмуро лежал в коконе и шептал свои цифры, как монах молитвы.

Она высвободила его из платка.

– Вставай, иди умывайся, завтракать пора. Я Очкарика разбужу.

Очкарик просыпаться не хотел, идея завтрака его совсем не прельщала, глаза у него были мутными. С трудом уговорила его дать осмотреть ногу. Она покраснела вокруг царапины и припухла, но не сказать, чтобы слишком сильно. Может, просто простыл? Дать жаропонижающее, поискать мед?

Кухня заметно согрелась, ребята раскраснелись, Заика, Толстый и Корявая хрустели яблоками, гримасничая от кислоты. Псих раскачивался у умывальника.

– Что ты не умываешься? Давай.

– Я хочу в туалет, но тут нет унитаза, как я схожу в туалет?

– Пойдем, я покажу тебе где.

После продолжительной борьбы и безрезультатных уговоров сходить в дырку она сдалась, показав, где можно пописать за сараем. Рассказала, как ходить по-большому на совок, а потом вываливать это в выгребную яму.

Каша получилась не такой вкусной, как у бабушки, но они жадно накинулись на еду. Горячего не ели уже неделю – с тех пор как после начала войны перекрыли газ, а потом и электричество исчезло, они сидели на сухом пайке. Какое наслаждение есть вкусную горячую кашу! Даже Псих поел с аппетитом, обычно его требовалось долго уговаривать хоть что-нибудь взять в рот.

Корявая, правда, с непривычки намусорила, разбросала кашу вокруг тарелки – руки не всегда хорошо ее слушались. Она распереживалась, стала собирать. Это удавалось еще хуже, скрюченные пальчики плохо работали. Она покраснела, задергалась.

– Я п-п-пом-м-могу тебе, – Заика взяла бумажную салфетку и быстро собрала кашу вокруг тарелки. – Кушай, если п-п-п-просыпешь еще, я уберу, ты не в-в-волнуйся.

Каланча напоила Очкарика чаем с медом, дала жаропонижающего, укутала потеплее, и он снова уснул. В небольшой таз налили остатки горячей воды, разбавили холодной, и девочки помыли посуду. Справившись с делами, она вышла в огород. Там уже был Псих, который с большим воодушевлением считал дрова. Уговорить его помочь накопать что-то в огороде не удалось.

В сарае они с Толстым нашли утварь, лопаты, еще одно ведро и старый шланг. Огород был небольшим, слегка заросшим. Видимо, за ним ухаживали без воодушевления и аккуратности – там росло то, что не требует особого приложения сил и активного ухода. Высажено было всего понемногу. Морковка вполне уродилась: крепкая, веселая, ярко-оранжевая, а вот лук – не очень: маленький, невзрачный. Укроп разросся, ушел в крупные соцветья, потерял весь свой укропный аромат, такой разве что на засолку. Но огурцов на грядках не видно, засаливать нечего. Пусть стоит. Копнули картошки – ничего такая, розовая, крепкая, некоторая даже с детский кулак, клубней с куста совсем не много, но все же есть.

День выдался хороший, распогодилось, солнце пригрело почти по-летнему, хотя уже почти конец сентября. В такой погожий день не хочется думать ни о чем плохом. Кажется, что на смену осеннему мягкому солнцу никогда не придут дожди и слякоть, оно будет вечно освещать землю мягким золотистым светом, согревая высокую девушку и крупного вспотевшего парня, копошащихся в малоплодородной огородной земле.

– Сходи-ка за девочками, пусть выйдут погулять, да помоги им тазик вытащить, морковки и картошки на обед намоем.

Пальто хоть и так почти черное, но изгваздала в огородной грязи, и опилки какие-то от дров прицепились. Надо было снять сразу, все равно тепло, но пока догадалась, уже вся испачкалась. А другого у нее нет, где на нее, высоченную, пальто достать. Ну да ладно, подсохнет грязь, отчистим.

Вскрывая залежалую землю, нажимая длинной ногой на край лопаты, слыша, как девчонки щебечут, намывая морковь и картошку, она вспоминала, как все начиналось несколько недель назад, когда город только-только свалился в август.