Ирина Млодик - Ограниченные невозможности. Как жить в этом мире, если ты не такой, как все [litres]

Каланча была уверена, что противостоять не сулящему ничего хорошего будущему можно, только объединившись. Нужно искать и находить «своих». Единомышленники – это всегда сила, уверенность, возможность поддерживать и защищать друг друга.

Белая вдруг обнаружила в себе неведомую доселе тоску по родителям. Увидев фотографию отца, она отчаянно захотела поговорить с ним, спросить: «Ты правда в это веришь? Ты же умный человек, пап, неужели ты действительно веришь в этот новомодный фашизм? Или у тебя просто не было выбора? Но выбор же есть всегда. Как же так получилось, как это вышло с тобой, папа?»

Хулигану ужасно захотелось попасть в это благополучие, которое так красиво и правдоподобно выглядело на экране. Он с трудом удержался, чтобы не спросить девушек: «А может, и вправду у них там все хорошо? Ну бывают же хорошие времена, вдруг у них они уже наступили. Вот мы тут мерзнем, сражаемся не пойми за что, боимся. Там же никого не мучают, не пытают, просто дают возможность стать лучше».

Отродье очень встревожили слова Психа. Выходит, действительно в городе есть люди, и кто они, зачем остались – непонятно. Объединяться он категорически не хотел. Любой коллектив, особенно совместное проживание, вызывали в нем немедленную озлобленность. Он, единственный из всех, не переселился в квартиру, оставшись в дачном доме за рекой, с хорошим забором. На хрен ему это электричество. А дом он и печкой согреет, зато Жук рядом. На ночь он всегда закрывает ставни, днем все равно обычно уезжает в город. У них же все время что-то случается, и он им постоянно нужен. Если все начнут объединяться, то обязательно кто-то припрется, будет шумно, суетно, все начнут еще больше от него чего-то хотеть. Будущее его почти не волновало: чистки начнутся – убежит. Не впервой. Собственно, он и сейчас мог бы убежать. Его же ничто не держит…

Утром ей показалось: что-то изменилось – свет, звук, ощущение от пространства. Она лежала, укутавшись в кокон одеяла, хотя в комнате явно потеплело. Вставать совсем не хотелось. Под одеялом так тепло, уютно, можно снова закрыть глаза, и покажется, что весь этот кошмар – просто страшный сон, который приснился ей на полный желудок. Сейчас она проснется, выглянет в окно и увидит свой осенний город прежним, встанет и пойдет варить кашу для Малыша.

Но забыться не получается, и она обреченно поднимается с постели, предполагая, что ее ждет еще одно утро в преддверии наступающей зимы. Скоро поднимутся дети, а может быть, Заика – ранняя пташка уже сидит на кухне с книжкой, забравшись на стул с поджатыми ногами. Потом встанет Хулиган, начнет пыхтеть, делая зарядку, самой последней поднимется Каланча, невменяемая до первой чашки чая, и начнется новый день, в котором вопрос «и что же дальше?» опять, скорее всего, останется без ответа.

Она потянулась, нырнула в тапки и подошла к окну. За окном было бело. Первый снег прикрыл нанесенные войной раны, облагородил пейзаж, наполнил светом пространство… «Растает скоро, будет грязь», – пессимистично подумала Белая и пошла на кухню ставить чайник.

За завтраком решили, что пора готовиться к зиме. Для начала – проверить, есть ли у всех зимняя одежда. Запастись консервами, крупами и иными продуктами (в оставленных и вскрытых магазинах полки уже почти опустели). Перенести урожай картошки и других овощей в подпол дома, где живет Отродье, его-то он собирается топить и дальше. Подсобрать то, что осталось на других участках и огородах, часть привезти в квартиру, часть заложить на хранение.

Белая решила остаться с приболевшим Психом дома и сделать уборку: когда вместе живет столько людей, неизбежно образуется страшный бардак. От возможности хоть как-то позаботиться о будущем всем стало легче. Если уж они не могут решить вопрос глобально, то сделать что-то конкретное им по силам. Это воодушевляло, создавало иллюзию, что они управляют хоть чем-то, хоть на что-то могут повлиять; наполняло день смыслом, а тело энергией. Решение простых задач – самый верный способ преодолеть уныние.

Отродье встретил их без особого воодушевления, но идею пополнить его подпол одобрил. Перевез мешки с картошкой, которые дети держали в погребе их прежнего дома. На их с Хулиганом участке картошки не было, и большая его часть была залита асфальтом (вероятно, для нескольких машин), но у соседей картошка росла.

К обеду, когда неяркое осеннее солнце все же растопило снег и немного пригрело не успевшую до конца остыть землю, взрослые и Толстый взялись за лопаты. Девочки с Очкариком отряхивали от земли клубни и раскладывали их на клеенку – подсушить. Каланча пошла в дом, подтопить печь и сварить картошки проголодавшимся работникам.

Наползавшие сумерки вскоре загнали их к «очагу». Все раскраснелись от работы и свежего воздуха и с удовольствием набросились на молодую картошку с тушенкой. Яблочный компот, сухари и сушки тоже пошли на ура. Раскрасневшиеся лица, хороший аппетит, стук вилок, хруст сушек, негромкий разговор… Со стороны посмотреть – счастливая большая семья. Наверное, в этот момент они и правда были вполне счастливы, быть может, впервые за долгое время. Но, как часто бывает, сложно ощутить себя удовлетворенным и радостным в тот момент, когда это происходит. Лишь спустя время приходит осознание: вот тогда мы и были счастливы, в тот самый день и час.

Отродье первым уловил звук приближающейся машины. Прислушался, вскочил, метнулся к окну.

– Дети, быстро в комнату, а еще лучше – в шкаф. Сидите тихо. Ты бы тоже вместе с ними, – кивнул он Каланче. Сомнений в том, что прибывшие гости заметили дым топящейся печки и явились не с добром, у него не было. Мерзкие рожи бандитов до сих пор стояли у него перед глазами. Казалось, еще раз увидит – задушит собственными руками, теперь уже ничего не побоится. Хулиган мгновенно оказался возле дверей с ружьем в руках. Отродье схватил кочергу. Сгруппировались, замерли.

Хлопок двери машины, стук в калитку, пауза, шаги. Хулигана так и подмывало выскочить наружу, сыграть на внезапности, сбить с толку и стрелять первым. Стук в дверь, негромкий, спокойный, как обычно стучат люди, приходящие в гости. Отродье немного выдохнул: в прошлый раз мародеры не стучали. Значит, скорее всего, это не они.

– Эй, хозяева, есть тут кто-нибудь? – голос был женский, наверное, даже принадлежал совсем молодой девушке. Шаги в сенях… Распахнутая дверь.

– Стой! Руки за голову! – вскинул ружье Хулиган, заставив замереть двух незнакомцев: молодую девушку в красной куртке с объемным темно-серым вязаным шарфом, почти закрывающим ее плечи, и парня в коричневой дорогой куртке с аккуратной прической и ухоженной современной бородкой. – За голову, я сказал!