Рейчел Холлис - Очнись, детка! Перестань верить в ложь о том, кто ты есть, чтобы стать той, кем тебе предназначено

Друзья, буду с вами откровенна: мне было противно. Прежде всего, как строгий родитель, которого воспитывали другие строгие родители, я подумала: боже, нет, разве так можно? Что это за подход к воспитанию? Чем она ответила на плохое поведение своего ребенка? Дала ему сладости? Держите меня семеро! У этой женщины явно проблемы с головой!

Позже я снова увидела эту семью у ленты багажа. Четырехлетний хулиган был в ударе: лупил своего брата и бегал по всему залу. «О чем думает его мать? – кипела я. – Почему она не может его усмирить?» А потом я увидела ее, ждущую своего багажа… Она выглядела невероятно измученной. Женщина была подавлена, она почти плакала, как и ее муж. А их сын вопил и бегал вокруг.

И тихий голос в моей голове шепнул: Рэйчел, ты не знаешь их историю. Может, у этого малыша синдром дефицита внимания? Возможно, его усыновили? Дети, которые провели часть жизни в детских домах, часто ведут себя так, чтобы привлечь к себе внимание. Может быть, он просто плохо воспитан, и родители пытаются что-то с этим сделать, но не знают как, потому что со старшим сыном не было похожих проблем. Какая бы ни была причина – а я ее никогда не узнаю, – мне не стоит осуждать незнакомого человека.

Женщины часто осуждают других женщин. И, несмотря на то что мы все так делаем, это не является оправданием. Осуждение – один из самых болезненных и злобных импульсов, который есть в людях. Оно ограждает нас от прекрасной дружбы длиною в жизнь и глубоких связей, так как мы застряли в наших поверхностных мнениях, сделанных когда-то.

Девушки, мы должны перестать осуждать кого бы то ни было.

Так же как и сравнить себя с другими.

Приведу пример. Когда я услышала, что несколько моих подруг собираются пробежать полумарафон Nike Women в Сан-Франциско, я очень оживилась. Для некоторых из них это был первый забег. Я обрадовалась еще и потому, что это означало, что мы отправимся куда-то вместе на выходные. Я уже мысленно представляла эту поездку. План был такой: выехать в пятницу, за пять часов доехать из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско, потусить в городе в субботу, принять участие в забеге и в воскресенье уехать домой. Стойте. Зачеркните последнее предложение. Они будут принимать участие в забеге… а я буду стоять у ограждений и аплодировать им. И это было особенно необычно, потому что я очень люблю бегать… даже больше – я очень люблю соревнования в беге. Я люблю бросать себе вызов. Я все время пробую все более длинные и сложные трассы.

Но чего я не люблю делать – и, собственно, никогда не делала, – это болеть за кого-то в том деле, в котором сама с удовольствием приняла бы участие. Но что, если, подумала я, мне не нужно больше ничего никому доказывать? Что, если стремление стать лучше имеет под собой цель быть полезной, а не просто соревноваться?

Итак, я поехала в Сан-Франциско. Вернее, я отвезла всех в Сан-Франциско, так как подумала, что если бы я решила пробежать двадцать километров, то последнее, чего бы мне хотелось перед этим делать, это проехать 600 километров за рулем.

Не могу сказать, что так уж пылала желанием пополнить ряды болельщиц. Тяга к состязанию все еще будоражила кровь. Но я взяла себя в руки и отправилась к финишу, встречать своих подруг.

Поймать такси в 6 утра в воскресенье мне, естественно, не удалось. Пришлось тащиться пешком по полутемному городу. Я брела и думала, что это один из самых глупых поступков в моей жизни. И шаг за шагом дошла до «гениальной» мысли: вот видишь, что случается, когда ты пытаешься сделать что-то хорошее. Еще немного, и тебя пристукнет какой-нибудь ранний грабитель! Я склонна драматизировать ситуацию, если не выпью с утра кофе.

Мне пришлось преодолеть 23 холма на пути к цели. Я была потная и вонючая, когда наконец добралась до места назначения, и бормотала про себя: на кой черт я согласилась на это?!

А потом я увидела лидеров марафона. Тех супергероев, которые пробегают всю дистанцию примерно за 5 минут. Их бег больше похож на бег леопардов или газелей, и за ними невозможно угнаться. Как человек, скорость которого на первом марафоне не превышала 1 км за 8 минут (для сравнения: эти крутые бегуны пробегают то же расстояние за 4 минуты), я была просто поражена. Так как я всегда сильно отставала, у меня никогда не было возможности на них полюбоваться. Я стояла в стороне, пока они летели мимо меня, и гордилась тем, что смогла это увидеть.

Два с половиной часа я топталась на одном месте и подбадривала незнакомых мне людей. Без конца аплодировала и кричала, пока у меня не пересохло в горле. Я выкрикивала все те фразы, которые всегда мотивировали меня прийти к финишу:

«Вы такие сильные!»

«Вы почти у цели»

«У вас все получится!»

И наконец, то, чего не слышала от других, но всегда говорила сама себе во время гонки. Кричала эту фразу снова и снова, как только видела очередного участника:

«У тебя в жизни было кое-что потяжелее! Не смей сдаваться сейчас!»

Наконец я увидела своих подруг, которые пересекли финишную черту. Вы можете найти в сети нашу фотку. Я кричу как ненормальная и пытаюсь не задушить их в объятиях. Я так ими горжусь, что смеюсь и плачу одновременно. Будто бы добилась этого сама. Я бегу вдоль трассы, чтобы разделить с ними этот момент, и слышу, как Бог говорит мне: «Представь, сколько всего бы ты упустила, если бы приехала сюда только ради себя одной».

Я бы никогда не увидела лидеров марафона. Не стала бы свидетелем того, как Ханна побила свой персональный рекорд (24 км меньше чем за два часа). Я бы не стояла рядом с Джой, которая сначала поддразнила меня за то, что я всего лишь их поддерживаю, но после того, как сама пробежала гонку, кричала громче остальных, подбадривая тех, кто только двигался к финишу. Я бы не смогла обнять Кэти и Бриттани. Я бы пробежала очередной полумарафон, как десять раз до этого, и не получила бы ничего особенного, кроме банана, который выдают всем участникам.

Первый шаг для того, чтобы избавиться от желания осуждать и соперничать, – это понять, что никто не застрахован от провала. Иногда мы делаем это довольно невинно, закатываем глаза при виде чужого наряда, хмуримся, когда замечаем невоспитанного ребенка в продуктовом магазине, или начинаем размышлять, почему мама одноклассника вашего сына выглядит встревоженной. При этом для кого-то твое осуждение может стать настоящим кошмаром. Например, ты можешь недооценивать свою младшую сестру, так как ее взгляды отличаются от твоих, распускать злобные сплетни или писать полные ненависти комментарии людям, которых ты даже не знаешь, просто потому, что они не похожи на тебя.

Второй шаг – осознать: если ты во что-то веришь, это не значит, что и остальные должны верить в то же самое. Осуждая других, мы как будто бы доказываем себе, что все делаем правильно. Вера – самый яркий пример. Мы решили, что наша религия самая правильная, значит, все остальные – нет. Внутри каждой религии, да что уж там, внутри одной и той же церкви люди осуждают друг друга за то, что другой не настолько хороший христианин, католик, мормон или иудей. Я не знаю, какой основной постулат твоей веры, но в моей это – «Возлюби ближнего своего». Не «возлюби ближнего, если он ведет себя и выглядит как ты», не «возлюби ближнего, если он так же одевается и так же говорит». Люби людей просто так. Да, я уверена, что люди должны нести друг за друга ответственность. Но ответственность не равна упрекам – как в лицо, так и за спиной, как озвученным, так и нет. Ответственность рождается в сердце ваших друзей. Она рождается из любви. А осуждение идет от страха, презрения или даже ненависти. Поэтому будь осторожна – и не путай осуждение с ответственностью.