Тесс Холлидей - Мой бодипозитив. Как я полюбила тело, в котором живу

Через месяц после моей фотосессии я вернулась в студию, чтобы участвовать в съемках телерекламы проекта «Тяжелые». В этот раз съемочная группа состояла из брутальной команды красивых бородатых мужчин. Они называли себя «Охренительно слаженной командой», и в комнате прямо-таки плескался тестостерон. Меня снова отмыли от моей привычной боевой раскраски в стиле пин-ап и изобразили на моем лице что-то блеклое и «натуральное».

В тот же день мне пришло смс от подруги: «Я только что видела тебя на рекламном щите на бульваре Сансет».

Я узнала, что это последние съемки гримера перед выходом на пенсию. У нас с ним сложились отличные отношения; у него было более 30 лет стажа в индустрии съемок, и я интересом вытягивала из него разные истории. По невероятному совпадению оказалось, что большая часть его рабочих инструментов когда-то принадлежала самому Кевину Окоину, а моему гримеру после смерти Кевина их отдал его партнер. Когда я рассказала ему о том, как много книги Кевина значили для меня в детстве, он подарил мне карандаш для бровей, когда-то использованный моим кумиром! Это определенно был тот случай, когда некий круг замкнулся.

Режиссером съемок был невероятно притягательный мужчина с такой невообразимой харизмой, что я далеко не сразу заметила, что у него не хватает одного из передних зубов.

– Тесс, как думаешь, ты сможешь заплакать? – спросил он у меня, когда я встала прямо перед камерой.

Вот этого я никак не могла ожидать.

Следующие полчаса я провела в бесплодных попытках выдавить из себя хотя бы слезинку. Мне нужно было плакать и говорить в камеру: «Теряю остатки надежды».

– От какой музыки тебе становится грустно? – спросил режиссер.

Я дала интервью журналу «Plus Model Magazine», и на мои странички в Facebook и Twitter хлынула новая волна подписчиков.

Через пять минут в студии зазвучала песня Дэмьена Райса «Cannonball». Я внимательно слушала музыку и пыталась поймать нужное настроение. Обычно мне несложно пустить слезу. Мне хватает одного взгляда на печальную рекламу приюта для животных по телику, чтобы потянуться за носовыми платками. Как я ни пыталась перестать отвлекаться, у меня абсолютно не получалось не думать о том, что я стою посреди студии в легинсах и на меня пристально смотрит целая толпа горячих мужиков. Все происходящее казалось мне абсолютно нереальным. Чего они от меня ожидали, выступления уровня Мэрил Стрип? С чего они взяли, что я профессиональный актер? Я даже профессиональной моделью-то не была! Им было нужно, чтобы я изобразила печаль из-за того, что я толстая, но я так долго работала над собой и выправляла свою самооценку, что теперь у меня просто не получалось вернуться в мое прежнее состояние.

Я изо всех сил стала представлять себе то, что могло вызвать у меня слезы. Упавшее мороженое. Брошенные щенки. Смерть моих любимых домашних животных.

У меня ничего не получалось.

– Как ты себя чувствуешь, когда люди говорят, что ты толстая? – спросил обалденно обаятельный режиссер, пробуя иной подход к решению нашей проблемы.

Я стиснула зубы и попыталась найти в себе какие-нибудь эмоции. Не-а, я ничего не чувствовала. Ну не могла я расстроиться из-за того, что я толстая. Особенно сегодня, на съемках моей мечты. Слезу пустить не вышло, и съемочная группа завершила съемки, планируя работать с тем, что есть.

После съемок режиссер отвел меня в другую студию поблизости, чтобы познакомить меня с Майли Сайрус, у которой там проходили съемки. Я ужасно хотела ее увидеть, ровно до того момента, как она осмотрела меня с ног до головы с выражением плохо скрываемого презрения на лице.

У знаменитостей тоже бывают неудачные моменты, ведь они тоже люди. С другой стороны, некоторые из них просто ничтожества.

К слову, реклама «Тяжелых» с моим участием так и не увидела свет. Мне сказали, что ее не успели вовремя отредактировать, но мне почему-то кажется, что это каким-то образом связано с тем, что у меня ни фига не получалось заплакать.

Я очень долго училась играть на камеру. Думаю, стало получаться только после подписания контракта с «MiLK», когда Анна Шиллингло взяла меня под свое крыло и стала целенаправленно учить меня владеть своим лицом. Она смогла донести до меня, что это моя работа, а на работе я не имею права отлынивать. Мне пришлось немало потренироваться, чтобы научиться изображать те или иные эмоции. Зато теперь я могу изобразить что угодно, думая о том, от чего мне весело или грустно, например – вспоминая осуждающее выражение лица Майли Сайрус.

Я решила, что буду писать о том, как выглядит жизнь женщины плюс-сайз, предельно откровенно и без прикрас. Я тогда и не подозревала, что делаю что-то особенное, но на самом деле я давала гласность тем, у кого пока что не было голоса.

Мы с мамой были вместе, когда я впервые увидела рекламу «Тяжелых» с моим участием.

В декабре 2010 года мама приехала ко мне в гости из Лорел. Я отвела ее в один из своих любимых книжных магазинов, в пригороде Лос-Анджелеса Пасадине, и мы решили полистать журналы. Я изучала новый выпуск журнала «People», как вдруг увидела себя на полностраничной рекламе, соседствующей со статьей про Брэда Питта и Анджелину Джоли. Я сразу показала журнал маме.

– Я тобой так горжусь, – сказала она, и в ее глазах заблестели слезы.

Я стала просматривать остальные журналы и обнаружила, что моя реклама «Тяжелых» попала в целую кучу популярных национальных журналов. Я купила по одному экземпляру каждого из них.

В тот же день мне пришло смс от подруги: «Я только что видела тебя на рекламном щите на бульваре Сансет».

Я запрыгала от радости и показала эсэмэску маме и Джону. Даже в самых смелых фантазиях я не могла представить, что мое лицо будет красоваться на рекламных щитах.

– Ты можешь отвезти нас туда? – спросила я у Джона.

Как правило, мы держались подальше от бульвара Сансет, где всегда была толпа народу и куча туристов, но Джон нехотя согласился. Уже через сорок минут мы припарковались через дорогу от рекламного щита, но от него нас по-прежнему отделяло несколько полос дорожного движения.

– А мы можем подъехать поближе? – попросила я.

Джон вздохнул и снова завел машину.

– Твое тщеславие начинает меня нервировать, – заметил он. Он нашел место поближе к моему щиту, но его слова обидели меня и подпортили мне мой звездный час.

– Я очень горжусь тобой, – сказал он мне чуть позже. – Но я думаю, что тебе нельзя зазнаваться.

Я не собиралась уходить со своей основной работы, но внимание, последовавшее за фотосессией «Тяжелых», меня взбудоражило. В Facebook посыпались сообщения от друзей и поклонников, которым я приглянулась во время конкурса «Torrid». Люди, связанные с проектом «Тяжелые», стали добавлять меня в друзья в социальных сетях.