Тесс Холлидей - Мой бодипозитив. Как я полюбила тело, в котором живу

Я стала дальше изучать его страницу и удивилась еще и тому, что у нас с ним столько общих интересов. А еще он был забавным и писал с безупречной пунктуацией. Я расстроилась, когда поняла, что он живет в Австралии, но потом подумала, что акцент делает его еще более привлекательным.

В мой адрес всегда звучали одни и те же оскорбления: «ты жирная», «омерзительно» или «ты пропагандируешь ожирение». На самом деле я лишь пыталась донести, что каждый человек достоин уважения, вне зависимости от его веса и здоровья. Общество слишком давит на людей, вгоняя в рамки.

Именно в это время мои отношения с социальными сетями перешли в раздел сложных. Посты в Facebook, Twitter и Instagram позволили мне продвинуть себя и сформировать хорошее портфолио, но там же я стала жертвой самых жестоких издевательств в жизни.

Представьте себе, каково это, каждый день читать твиты, в которых люди пишут, что ты скоро бесславно умрешь и сама будешь виновата в том, что не увидишь своих детей взрослыми. Я понимаю, что такова цена славы – если встаешь под свет софитов, то стоит ожидать, что и недоброжелательные люди тоже обратят на тебя внимание, но это не делает их поведение правильным. Их оскорбления только подстегивают меня больше писать о том, как толстые люди страдают от повседневных проявлений жестокости и предрассудков.

Фото, на котором толстый человек наслаждается жизнью, такая же «пропаганда ожирения», как фото Стиви Уандера – «пропаганда слепоты».

Мне напоминали о моем весе даже на съемочной площадке, где моя коллега попыталась запретить мне садиться на табуретки.

– Мы только что купили их в IKEA, и у них ограничение по весу, максимум 280 фунтов, [83] – заявила она. – Извини, Райанн, ты слишком много весишь для этих табуретов.

Вместо новых табуреток она предложила мне старый стул. Само собой, я в ту же секунду плюхнулась задницей на ближайшую табуретку и демонстративно раскрутилась на ней, как только она вернулась в комнату. Я выразила свое политическое мнение, сев на этот табурет. Кстати, он не сломался под весом моей восхитительной жопы.

Я уже считала дни до встречи с Ником, когда моя модельная работа в Австралии сорвалась. Таким образом, у меня больше не было бесплатного билета в Австралию, а я не могла его себе позволить. Мое сердце было разбито.

Он ждал, пока мы увидимся лицом к лицу, чтобы предложить мне встречаться. Думаю, его решение было связано со стигмой вокруг отношений, завязавшихся в Интернете. Увидев, как я расстроена отменой поездки, он все-таки попросил меня стать его девушкой, и я с радостью согласилась.

Во многом мы с Ником знали друг друга лучше, чем многие пары, уже не первый год состоящие в отношениях.

Сложно объяснить, как можно так влюбиться в кого-то по Сети, но у нас с Ником возникла действительно сильная связь. Он всегда говорил мне, какая я красивая и сексуальная. С ним я чувствовала себя комфортно в своем теле. Мне было с ним настолько комфортно, что я спокойно разговаривала по Facetime в нижнем белье, а он помогал мне выбирать одежду. Ник и сейчас обожает меня наряжать, я для него что-то вроде его личной толстой куклы Барби.

Я обрадовалась, когда узнала, что Натали Раттнер, моя хорошая подруга и невероятно талантливая художница, собирается ехать в Мельбурн, чтобы принять участие в групповой выставке.

– Ты можешь пересечься с Ником и рассказать мне, каков он? – спросила я у нее.

Она вернулась с прекрасным отчетом.

– Он в тебя невероятно влюблен, – рассказала она. – А еще он был безупречно одет и очень вкусно пахнет.

Теперь, когда мы с Ником живем вместе, я, само собой, знаю, что никакое количество одеколона и ухода за собой не может перекрыть токсичные ветры, которые он пускает.

Ник тем временем реализовывал план Б. Он работал сутками напролет, чтобы накопить денег на билет и прилететь ко мне в гости.

– Я взял билет на декабрь, – сообщил он мне. – По туристической визе я смогу оставаться в США 90 дней, и я хочу провести все это время с тобой.

Мы и сейчас проводим каждую свободную секунду вместе. Ощущение нереальности происходящего прошло у меня, только когда он купил себе билет.

В декабре я солнечным калифорнийским утром приехала в международный аэропорт Лос-Анджелеса и нетвердой походкой двинулась в сторону зала прилета. У меня скрутило живот. Перед выходом я сменила штук 50 нарядов, прежде чем остановилась на черно-белом платье без рукавов, с поясом и черной сатиновой курточкой. Переминаясь с ноги на ногу, я наконец-то увидела его. Он выглядел нереально красивым в бордовой футболке с треугольным вырезом, твидовом пиджаке и сером кардигане, с клетчатым шарфом на шее. Заметив, что я смотрю на него, он тут же заулыбался, опустил свои сумки на пол и поцеловал меня страстным, долгим поцелуем.

– Какая ты маленькая! – рассмеялся он, и в уголках глаз собрались его коронные смеющиеся морщинки.

Я никогда не фокусировалась на том, чтобы привлечь как можно больше последователей, но именно так это и начиналось. В мои цели не входило разжигание розни, но было очевидно, что многие люди никогда не видели толстого человека в одном лишь нижнем белье. На каждые десять человек, которые были от меня в восторге, находился один, который меня ненавидел.

Мы просто стояли и разговаривали друг с другом. В какой-то момент он понял, что оставил свои сумки на полу и пошел ко мне, и забеспокоился, не арестуют ли его сейчас полицейские в гражданском за попытку устроить теракт. Он по-прежнему бывает рассеянным, просто кладет вещи куда-нибудь и забывает о них. Австралийцы слишком доверчивые для США.

Мы сели в машину, и я отвезла нас в центр города, на Гранд-авеню, в красивый ресторан с высокими потолками под названием «Botega Louie», куда мы и сейчас регулярно наведываемся. Мы сказали официанту, что впервые встретились вживую, и он подал нам бутылку шампанского за счет заведения, что было вдвойне приятно с учетом наших тощих кошельков.

На тех выходных Райли был с Джоном, так что моя квартира была всецело в нашем распоряжении. Когда Ник впервые поцеловал меня, я сразу же поняла, что он великолепный любовник. Наш поцелуй был мощным, как молния, и полностью соответствовал тому, что я нафантазировала за последние несколько месяцев. Когда дело дошло до постели, я дотянулась до выключателя и потушила свет. Моя самооценка еще не оправилась после жестоких слов Джона, и я подразумевала, что наша близость с Ником пройдет в темноте. Но Ник приподнялся с кровати и включил свет обратно.

– Ты слишком красивая для секса в темноте, – мягко сказал он с ласковой улыбкой на лице.

Я чувствовала себя беззащитной, но с Ником это ощущение растаяло как дым. Мне много лет говорили, что мое тело отвратительно, но в ту ночь Ник дал мне почувствовать себя прекрасной, как никогда.