Джозеф Кэмпбелл - Богини: тайны женской божественной сущности

Итак, я не знаю, кто интерпретировал Одиссею таким образом – как повествование об инициации. Но мне представляется, что так она прекрасно вписывается в то, что можно было бы назвать архетипичным путешествием в ночном море и возвращением для того, чтобы привести себя в соответствие с принципами женственности, которую со времен Троянской войны всячески принижали. Открытие Богини заново и ре-интеграция принципа женственности представляют собой нечто новое. В то время как такие мифы повествуют о том, что волнует человека и представляет для него проблему в данный момент, мы сталкиваемся с теми же самыми силами, которые теперь необходимо интегрировать в свои представления.

Кена-упанишада из Индии, созданная в VII в. до н. э. – примерно в то же время, что и Одиссея , – также повествует о возвращении Богини. Там говорится о том, что как-то раз индоевропейские боги стояли вместе и вдруг увидели, как по дороге к ним спускается нечто странное. И они задумались: «Интересно, что же это такое».

Агни, бог огня, говорит: «Пойду узнаю, кто это». Он идет и предстает перед лицом этой странной, загадочной силы, и эта сила спрашивает у него: «Кто ты такой?»

Агни отвечает: «Я – Агни. Я бог огня. Я могу сжечь все на свете».

Странная сила кидает ему соломинку и говорит: «Давай посмотрим, как ты сожжешь ее».

Агни не может сжечь эту соломинку. Он возвращается к остальным богам и говорит: «Я не знаю, что это такое. У меня ничего не получилось».

Тогда Рудра, повелитель ветра, говорит: «Я пойду. Позвольте мне сказать свое слово».

И вот Рудра идет, и эта странная сила спрашивает у него: «Кто ты такой?»

Он отвечает: «Я Рудра. Я повелеваю ветрами. Могу сдуть что угодно».

И странная сила кидает и ему соломинку и говорит: «Давай посмотрим, как ты сдвинешь ее с места».

Рудра пытается, но у него ничего не получается. Он возвращается к остальным богам.

Тогда появляется богиня майя. Это ее первое появление, впервые за все время существования ведической традиции, и она знакомит богов с Брахманом, высшим божеством. В ней заключена женская сила откровения, что мы и наблюдаем в Одиссее .

Рис. 112.Богиня (барельеф, античная Италия, V в. до н. э.)

Я попытался представить истоки и основные линии пересечения традиций почитания Богини-Матери в качестве основного божества в период с 7000 до 3500 г. до н. э. и совершенно противоположных культов индоевропейских захватчиков, появившихся около 4000 до н. э. Я не уделил достаточного времени описанию индоевропейской мифологии; нам необходимо реконструировать ее с помощью сравнительных методов, сопоставляя европейские и азиатские традиции – греческую с ведической, пришедшей из Индии, и т. д.

У земледельцев, проживающих в определенном регионе, как это было с теми, кто поклонялся Матери-Богине, поклонение может быть направлено на какие-то конкретные объекты: дерево, озеро, камень или какое-то конкретное место. Но у кочевников, например у семитских воинов или у арийцев, поклоняются тому, что вокруг и везде: бесконечному небу над головой, бескрайним просторам земли, ветру, луне, солнцу. Алтари переносят с места на место, устанавливают их и здесь и там – повсюду, и сам алтарь впоследствии принимает символическую форму, наводящую на мысли о космосе и движении в нем. Их божества не похожи на божества земледельцев, чьи боги рождаются, взрослеют, умирают, а затем переживают воскресение; в отличие от них, божества кочевников универсальны и живут вечно.

Корни кочевых народов – древние охотники, для кого основным связующим звеном с мифологическим миром и главным хранителем традиций был шаман. Шаманом становился тот, кто пережил собственную психологическую трансформацию, то, что мы сейчас называем шизофреническим расщеплением личности. Шаман погрузился в глубины бессознательного, вступил в контакт с богами и вернулся, овладев подлинным знанием.

Более того, те божества, которым шаманы посвятили свою жизнь, очень хорошо им знакомы: они являются шаманам в снах и видениях. В культуре охотников, особенно у североамериканских индейцев, видения стали демократичным явлением – они могут быть доступны кому угодно. Когда мальчикам племени приходит пора пережить инициацию, их отправляют в опасные, дикие места на четыре дня или больше, и в это время они должны поститься. И их посещают видения и сообщают о том, какова будет их судьба и предназначение. Станут ли они великими охотниками? Великими целителями? Или великими вождями? Или воинами? Если взрослый человек чувствует, что силы оставляют его, он может тоже проводить время на природе, начать поститься и снова пережить тот личный опыт, который так важен в культуре охотников.

У земледельцев обычно почитают деревенских божеств. В их традициях божествам служат жрецы и жрицы.

Когда два таких разных сообщества встречаются, как это произошло во времена индоевропейских и семитских вторжений, о которых я уже рассказывал, – их культурные принципы начинают взаимодействовать. Самые яркие гипотезы о том, как складывалась мифология в истории человечества, я обнаружил в работах Лео Фробениуса. Тем, кто интересуется историей мифологии, я рекомендую работы Фробениуса « Paideuma» («Мистическое воспитание») и «Monumenta terrarium» («Памятники мира»).

Главной его гениальной мыслью в отношении этих двух масштабных культурных полей было предположение, что для охотников ключевую воспитательную роль играл животный мир. В этом мире людям приходилось преодолевать себя, постоянно убивая животных, они жили в страхе перед их местью и проклятием. Поэтому возникла целая система ритуалов, основанная на представлении о договоре между обществом людей и обществом животных, в центре этого договора находилось животное, являвшееся главным источником пропитания. Мир животных добровольно сдается на милость охотника, осознавая, что впоследствии будут проведены ритуалы, которые помогут вернуть отнятую жизнь к источнику, породившему ее, и животное сможет возродиться. Идея о согласии и договоре между двумя мирами – это очень красивая мифология.

С другой стороны, у людей, проживающих на экваторе, главный опыт их жизни говорит о растительном мире, там вы сажаете семя в землю, оно возрождается и появляется новое растение. Отсюда возникает мотив смерти и возрождения, и здесь решающую роль играют человеческие жертвоприношения.