Владимир Каминер - Невозмутимые родители живут дольше. Как не сойти с ума, воспитывая подростка

И добавил, что каждый новый кот умножает печаль, а чем крепче спишь, тем меньше переживаешь.

— Может, вы и правы, я несколько преувеличиваю, — сказала мама Фредерики.

Незадолго до полуночи, как раз в тот момент, когда я заканчивал считать звезды, снова позвонили в дверь. Не могла бы Йоганна у нас переночевать, спросила дочь, и даже не стала объяснять, что случилось. Да и какая разница! Скорее всего, родители Йоганны проведали о том, что родители Антонии и Фредерики спятили, и решили из солидарности присоединиться. Они наняли какую-то компьютерную фирму, чтобы она взломала аккаунт дочери в Фейсбуке. Установили в ее комнате камеры наблюдения и стали перехватывать телефонные разговоры. И поэтому Йоганна тоже вынуждена была ночевать у нас.

Ночью из девичьей комнаты слышались странные звуки — крики, смех, музыка. Фредерика, Йоганна и Антония «расслаблялись». И нисколько не было похоже на то, чтобы они переживали за своих бедных свихнувшихся предков. Девушки довольно громко разговаривали на всякие другие темы. Но я, разумеется, не прислушивался, поскольку… Будешь много знать, пропадешь, как кот.

Смутные настали времена. Мой тринадцатилетний ребенок пошел в седьмой класс. Я часто слышал от других родителей, что именно в седьмом классе наступает пик переходного возраста, то есть пубертат достигает наивысшей точки своего проявления. Дочь, теперь уже девятиклассница, делилась собственным опытом на этот счет:

— Шестой еще ничего, даже восьмой при некоторых условиях терпеть можно. Но седьмой — забыть. Оторвать и выбросить. Хоть волком вой, — утверждала она.

Для самоуспокоения я читал старые книги, они приносили утешение. Все преходяще, говорилось в одной из книг, все в этом мире приходит и уходит, ничто не вечно, даже седьмой класс. Однако мне не удалось полностью отгородиться от действительности старыми книгами. То и дело члены нашей семьи, к примеру моя мать, настаивали на моем активном участии в процессе воспитания. «Ты тоже должен сказать свое слово», — твердила она, в буквальном смысле навязывая мне обязательства по воспитанию. Главная дилемма любого воспитующего — завоевать уважение воспитуемого. Воспитующий должен доказать, что он не только старше, но и мудрее воспитуемого, что он больше пережил и, соответственно, имеет больше жизненного опыта, которым готов в любое время поделиться с воспитуемым. А воспитуемый всячески сопротивляется.

— Что у тебя в жизни было такого, чего я бы еще не пережил? — спросил двенадцатилетний сын, когда я подкатился к нему с воспитательными намерениями.

— Очень много, сын мой, — я сделал широкий жест, лихорадочно думая, что именно это могло бы быть. Это должно было быть что-то достаточно серьезное и в то же время представлять собой важный, с точки зрения ребенка, жизненный опыт.

— Например, несчастная любовь, — произнес я с патетикой в голосе.

— Это у меня было! — понимающе покачал головой Себастьян.

Я даже знал, кого сын при этом имел в виду. За пару недель до того одна девочка, одноклассница, подарила ему шерстяную шапку, которую Себастьян надел и больше не хотел снимать. Он целыми днями ходил в шапке и даже спал в ней, но не желал об этом со мной говорить. Однако через несколько дней шапка исчезла как с головы Себастьяна, так и вовсе из квартиры. Возможно, то и была несчастная любовь, которая имелась в виду.

Ну ладно, подумал я, предприму воспитательный подход с тылу. Если ребенок считает себя взрослым, надо ему подыгрывать и говорить с ним открытым текстом, как это принято у взрослых.

Дети, которые считают себя взрослыми, как правило, ищут очевидные внешние доказательства своей взрослости, а если не находят очевидных, то переключаются на не очевидные. Каждый день мой сын проводит уйму времени перед зеркалом, в задумчивости разглядывая свои неочевидные, пока еще невидимые усы. Он очень переживает из-за этих усов. Эти усы доставляют ему массу забот. А вдруг, чего доброго, они вырастут кривыми? А не будут ли усы слишком густыми или скошенными? Не будут ли они отрастать слишком быстро или слишком медленно, и что, если левая сторона не будет симметрична правой?.. Поскольку эти усы пока не очевидны, то своими проблемами он может делиться только со мной, ведь я единственный, кто утверждает, будто бы видит эти усы.

— Да, — говорю я, — левая сторона действительно несколько скошена. Это оттого, что…

На этом месте я вплетаю в тему усов воспитательный посыл. Надеюсь, что воспитательный процесс развивается сам по себе — так же как сами по себе вырастают усы. В этом возрасте все должно расти быстро: внутри воспитание, снаружи усы. Даже если они пока не видны.

Невидимые усы скоро непременно войдут в моду. Ведь нынешние молодые люди живут под постоянным наблюдением, в отличие от любого из предшествующих поколений. Они под контролем в Интернете, их затягивают на многочисленные форумы и отслеживают мощными поисковиками, а те уж в доли секунды найдут кого угодно. Это неизбежно приведет к некоему смещению моральных установок. В мире, где Фейсбук предлагает в открытом доступе самые что ни на есть интимные признания посторонних, люди станут с большим пониманием относиться к странностям других и обретут терпимость по отношению к ближним. Ну и к тому же людям придется быть честнее друг с другом, ибо надувательство не имеет смысла в мире, напичканном видеокамерами.

А если человек будет постоянно ощущать, что он на виду у всего мира, то неизбежно должен усилиться самоконтроль. И на этом фоне особую ценность обретет всякое тайное, скрытое, загадочное. Тайные стремления и запретные мечты — то, что не обнаружит никакой поисковик и не увидит ничей посторонний глаз, — станут истинным богатством человека. Невидимые усы будут стоить целое состояние.

Когда я сравниваю школу, в которую ходят мои дети, со своей советской школой, я убеждаюсь в том, что нынешние здешние школьники ну очень послушные. Даже в самом глубоком пубертате, в том возрасте, когда подростки во имя доказательства своей зрелости легко идут на любой конфликт, здешние школьники настроены на результат и законопослушны, в угоду гражданскому обществу. Даже в пылу ссоры они выскажутся оскорбительно скорее о мобильнике, музыке или компьютерных игрушках своего врага, чем о самом неприятеле. Очень редко переходят на личности. Один мальчик родом из Вьетнама обозвал как-то моего сына, доселе бывшего его лучшим другом, поганым иностранцем. Позже, когда мальчики помирились, Себастьян поинтересовался, что имелось в виду и где вьетнамский мальчик чувствовал бы себя иностранцем. Юный вьетнамец лишь покачал головой и ответил, что это чисто в переносном смысле.