Шэрон Бегли - Не могу остановиться: Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться

1. Иногда я опасаюсь, что другие люди получают более вознаграждающий опыт, чем я.

2. Я боюсь, что друзья имеют более вознаграждающий опыт, чем я.

3. Я чувствую беспокойство, узнав, что мои друзья веселятся без меня.

4. Я чувствую тревогу, если не знаю, чем мои друзья собираются заняться.

5. Для меня важно ловить шутки, понятные только в кругу моих друзей.

6. Иногда мне кажется, что я трачу слишком много времени на то, чтобы не отстать от событий.

7. Я чувствую раздражение, если упускаю возможность встретиться с друзьями.

8. Если я хорошо провожу время, для меня важно поделиться подробностями онлайн (иными словами, обновить статус).

9. Если я не попадаю на назначенную вечеринку, то испытываю раздражение.

10. Уезжая на каникулы, я продолжаю отслеживать, чем занимаются мои друзья.

Шкала оценки страха что-то упустить, как назвали ее ученые, была первым инструментом измерения изучаемого понятия. FoMO оказался более выраженным у юношей, чем у девушек, а также у молодых людей в сравнении с людьми старшего возраста. Затем исследователи сопоставили баллы по показателю FoMO со стандартной оценкой удовлетворенности трех базовых психологических потребностей каждого человека — во взаимосвязи с другими людьми (чувстве близости или контакта), в автономии (ощущении, что являешься хозяином собственной жизни) и в компетентности (уверенности в том, что способен оказать влияние на мир и проявить себя в нем). Оказалось, что у людей, особенно страдающих от неудовлетворенности этих базовых потребностей, наиболее часто имелся и страх что-то упустить. Кроме того, люди с высокими баллами по шкале FoMO чаще чувствовали себя несчастными и неудовлетворенными жизнью в целом. Наконец, главное: именно они наиболее массово пользовались социальными медиа, такими как Facebook, Twitter, Instagram, и другими ресурсами, позволяющими нам не только заявить о собственном существовании, но и держать руку на пульсе и оставаться «в теме», хотя бы временно ослабляя страх от мысли, что где-то происходит нечто такое, в чем мы не участвуем. «Страх что-то упустить, — сделали вывод ученые, — играет ключевую и однозначную роль в вовлеченности в пользование социальными медиа» независимо от таких характеристик, как возраст и пол, и даже психологических факторов, например настроения. «Люди с низким уровнем удовлетворения базовых потребностей в компетентности, автономии и взаимосвязи с другими людьми относительно чаще испытывают выраженный страх что-то упустить — как и люди с пониженным фоновым настроением или общей неудовлетворенностью жизнью».

Но что если мы действительно что-то упускаем? Если мы не на связи? «Меня озарило, что мы все время подключены отчасти потому, — заметил постоянный автор The New York Times , пишущий о СМИ, Дэвид Карр в 2014 г. незадолго до безвременной кончины, — что хотим, чтобы каждый человек — на другом конце телефонной линии, в Facebook и Twitter, в интернете, в электронной почте — знал, что мы являемся частью настоящего момента. О чем мы беспокоимся? Мы беспокоимся, что можем исчезнуть». Если существование человека определяется его онлайновым присутствием, то не быть онлайн означает не существовать. История человечества не знает более сильного стимула к действию, чем экзистенциальный бунт против умирания, опровержение бренности всего сущего продолжением себя в детях, которых мы рождаем на свет, в творениях, которые создаем, в отметине, пусть легчайшей, которую пытаемся оставить на ткани бытия. Реалити-TV не возникло бы в отсутствии этой глубокой и мощной человеческой потребности заявить: «Смотрите, я существую!» Когда мы не в сети, не на связи, не участвуем в событиях, мы не существуем, и это порождает самую мучительную тревогу — экзистенциальную.

Не интернет-пользование как таковое и не пользование именно социальными СМИ являются компульсивными. Компульсивно стремление избежать чувства одиночества, скуки или оторванности от жизни. То, что исследователи (к слову, большинство из них на несколько десятков лет старше интернет-пользователей, которых они изучают) называют отклонением от нормы, в действительности представляет собой новый способ существования, развлечения, социализации, коммуникации и работы, «который ученые в настоящее время способны интерпретировать лишь в патологическом ключе» — по заявлению Дэниэла Кардефелта-Уинтера из Лондонской школы экономики и политических наук. В той же статье в Computers in Human Behavior за 2014 г. он писал: «Было бы натяжкой считать это психическим расстройством».

Таким образом, компульсивное интернет-пользование легче всего понять как следствие почти универсальных психологических особенностей. Необходимость чувствовать себя соединенным с другими людьми, возникшая задолго до того, как в уме Марка Цукерберга мелькнул замысел Facebook, страх что-то упустить, реакция на вариативные / прерывистые вознаграждения, базовая потребность добиться признания собственного существования у друзей и незнакомцев — все это может толкнуть нас компульсивно выходить в сеть. Как и в случае компьютерных игр, компульсивное использование интернета является, в самом крайнем случае, стратегией выживания. Временами каждому из нас требуется помощь, чтобы справиться с жизнью. По аналогии с любым другим компульсивным поведением питаемая тревогой потребность постоянно проверять посредством смартфона или иного устройства, что делается в виртуальном мире, — это проявление нормальной, полезной, адаптивной, практически всеобщей работы мозга. Именно с этой точки зрения следует воспринимать цифровую компульсию — не как патологию, но как результат способности онлайнового мира откликаться на глубинные движения человеческой психики. Это и делает многих из нас заложниками цифровых устройств.

Иоанн был подростком — обычным подростком середины VI в. н.э., — когда бросил изучение искусств и наук, в которых настолько преуспел, что удостоился почетного звания «схоласта», и предался монашеской аскезе в пустыне Синай. Эта суровая местность несколько веков притягивала святых отшельников, поскольку считалось, что именно здесь Моисей получил от Господа Десять заповедей. Желая избежать «опасностей рассеяния и отдохновения» [31] В формулировке преп. Альбана Батлера из его книги 1815 г. «Жизнеописания святых отцов, мучеников и других главных святых». , Иоанн покинул огромный монастырь на вершине горы Синай и обосновался в скромной хижине на склоне. Там он «ревностно читал священные книги и писания святых отцов, став одним из самых знающих учителей церкви», и прославился самоотречением, смирением, послушанием и истовой верой.