Дин Бернетт - Счастливый мозг. Как работает мозг и откуда берется счастье

Но почему мы смеемся? Потому что слышим блестящий каламбур или читаем забавную подпись к фотографии? Потому что бабушка только что упала в бассейн? Потому что кто-то натянул брюки на собаку? Потому что священник пукнул во время свадебной церемонии? В мире происходит много смешного, но почему мы, люди, реагируем на это, рефлекторно издавая странные громкие звуки, связанные с непроизвольными спазмами диафрагмы и сопровождаемые сокращениями лицевых мышц?

Многие эмоции вызывают определенные физические реакции. Чаще всего они отражаются на лице – это и смена выражения, и румянец смущения {276} 276 Winston, J.S., J. O’Doherty, and R. J. Dolan, Common and distinct neural responses during direct and incidental processing of multiple facial emotions. Neuroimage, 2003. 20 (1): p. 84–97. . Но смех – реакция громкая, продолжительная, приносящая удовольствие и другие ощущения. Порой смех может даже лишить нас сил. Смех – это не эмоциональная реакция, а эмоциональная гипер реакция. Что же это такое? К счастью, у науки есть четкие ответы.

Во-первых, смех характерен не только для людей. Другие приматы, в частности шимпанзе, тоже смеются {277} 277 Davila-Ross, M., et al., Chimpanzees (Pan troglodytes) Produce the Same Types of ‘Laugh Faces’ when They Emit Laughter and when They Are Silent. PLOS ONE, 2015. 10 (6): p. e0127337. . Смех приматов отличается от нашего: это не «ха-ха-ха», а, скорее, звук пилы, перепиливающей деревянный брусок. Тем не менее у человеческого смеха и смеха приматов есть нечто общее – «преимущественно регулярный, стабильный звук» и «непрерывно эгрессивный воздушный поток». Более того, с помощью сложного акустического анализа ученые установили, что разные типы смеха произошли от общей реакции, характерной для нашего общего предка в период от 10 до 16 миллионов лет назад {278} 278 Ross, M.D., M. J. Owren, and E. Zimmermann, Reconstructing the evolution of laughter in great apes and humans. Current Biology, 2009. 19 (13): p. 1106–1111. . Смех не может быть чисто человеческой особенностью – ведь он в четыре раза старше самого человечества! Кроме того, смеются не только люди и приматы. Смеются даже крысы ! Их смех отличается очень высокой частотой, недоступной человеческому уху, но с помощью специальной аппаратуры его удалось уловить {279} 279 Panksepp, J. and J. Burgdorf, 50-kHz chirping (laughter?) in response to conditioned and unconditioned tickle-induced reward in rats: effects of social housing and genetic variables. Behavioural brain research, 2000. 115 (1): p. 25–38. .

То, что смех характерен не только для человека, облегчает нам изучение этого явления. Но встает вопрос: как заставить шимпанзе или крысу смеяться? Показать им, как стареющий альфа-самец пытается забраться на дерево? А может быть, крысам безумно смешно смотреть на мышей, с их дурацкими огромными ушами и зубами? Конечно, нет. Чтобы заставить обезьяну или крысу смеяться, достаточно их пощекотать.

Животные смеются от щекотки, и это говорит нам, что истоки смеха – в игре. Многие животные играют – обычно их игра принимает форму физической возни. Но как отличить игровое поведение подобного рода от реального физического нападения со стороны соперника? Конечно, по смеху. Говорят, что смех возник как рефлексивный сигнал удовольствия и принятия. Это знак «все нормально, я не собираюсь нападать». Смех удлиняет время игрового взаимодействия {280} 280 Weisfeld, G.E., The adaptive value of humor and laughter. Ethology and Sociobiology, 1993. 14 (2): p. 141–169. , например щекотки. Это объясняет, почему мы так любим смеяться: смех продлевает игру, а это очень благотворно {281} 281 Pellis, S. and V. Pellis, The playful brain: venturing to the limits of neuroscience. 2013: Oneworld Publications. . Поэтому во время смеха у нас возникает ощущение награды.

Смех, по крайней мере от щекотки, воздействует на целую сеть глубинных участков мозга, включая миндалину, части таламуса, гипоталамуса, нижние регионы и ключевые участки ствола мозга. Ствол мозга – его «старейшая» часть. Он контролирует множество важных, но непроизвольных функций, управляет мышцами, определяющими выражение лица и ритм дыхания. Согласно исследованиям, основной центр координации смеха – мост {282} 282 Wild, B., et al., Neural correlates of laughter and humour. Brain, 2003. 126 (10): p. 2121–2138. . Именно здесь обрабатывается вся неврологическая активность, которая ведет к физиологическому процессу смеха.

Однако я обратил особое внимание на щекотку, поскольку причина смеха играет важную роль в том, как его обрабатывает мозг. Например, хотя смех и приятен, многие люди терпеть не могут щекотки, даже если она заставляет их смеяться. Это объясняется тем, что щекотка – вещь странная, с научной точки зрения.

Верите вы или нет, но существуют две известные формы щекотки {283} 283 Selden, S.T., Tickle. Journal of the American Academy of Dermatology, 2004. 50 (1): p. 93–97. . Первая – это нежное, осторожное поглаживание кожи, «книсмесис». Чисто теоретически, при этом возникает ощущение, словно по коже ползет насекомое (потенциально ядовитое). Врожденное неприятие такого ощущения кажется вполне оправданным. А существует еще сознательная, «навязанная» щекотка, «гаргалезис» (состояние повышенной чувствительности к щекотке называют гипергаргалестезией – 32 балла в игре «скраббл», чтобы вы знали). Именно такую щекотку используют в исследованиях смеха. Это «дружеская» форма прикосновения, которая вызывает сенсорную активность в соматосенсорной коре и, в данном случае, запускает реакцию удовольствия и награды в передней поясной коре {284} 284 Claxton, G., Why can’t we tickle ourselves? Perceptual and Motor Skills, 1975. 41 (1): p. 335–338. .

Следовательно, щекотка может быть приятной и заставить нас смеяться. Но она же запускает реакцию гипоталамуса и связанных с ним участков мозга, отвечающих за реакцию «дерись или беги» {285} 285 Berman, R., The Psychology of Tickling And Why It Makes Us Laugh. 2016: Big Think. . У людей гаргалезис вызывает странную смесь удовольствия и опасности. Некоторые ученые полагают, что это эволюционный рефлекс, демонстрирующий покорность доминантному существу в процессе игрового взаимодействия. Странный рефлекс смеха – это способ сказать: «Ты победил, я согласен, только остановись!» Особенно сильные ощущения возникают при прикосновении к уязвимым и важным частям тела – ступням, животу, подмышкам или шее. Легко представить, как наши сильные, неуклюжие предки предавались своим грубым играм и случайно повреждали эти деликатные участки. Поэтому рефлекс, который ограничивает ущерб, не портя при этом отношений, стал очень полезным для социальных видов.

Конечно, не все люди боятся щекотки. Это одно из первых состояний, которые вызывают у младенца смех – простой и эффективный способ, с помощью которого родители формируют узы со своим малышом. Дети обычно начинают смеяться в возрасте трех месяцев, раньше, чем ходить или говорить, и это подчеркивает, насколько фундаментален и важен смех. То, над чем смеются младенцы, многое говорит нам о действии человеческого смеха. Во всем мире дети до истерики веселятся над «пугалками» родителей: когда те прячут, а потом неожиданно открывают лицо. Смех вызывают также гримасы, забавные звуки и многое другое. Настоящее сокровище для комиков! Некоторые полагают, что это примеры «прото-юмора», то есть неожиданное появление, изменение или сюрприз в безопасном и знакомом социальном контексте {286} 286 Stafford, T., Why all babies love peekaboo. 2014, BBC_Future. . Младенец/шимпанзе/крыса видит нечто неожиданное, но быстро понимает, что оно безвредно или даже позитивно. Они воспринимают новое, то есть учатся чему-то потенциально полезному, не подвергаясь опасности или риску. Это полезно для работающего мозга, поэтому приятный смех воспринимается как награда, что стимулирует подобное поведение. По-моему, это хорошо объясняет, почему мы смеемся?