Генри Элленбергер - Открытие бессознательного [Том 2]

Статье Фрейда предшествовала клиническая демонстрация случая волчанки гортани и неба ларингологом доктором Гроссманом. Затем Фрейд доложил Обществу, как он провел несколько месяцев в Париже с Шарко, и объяснил концепцию последнего об истерии. Шарко, как пояснил Фрейд, отличал grande histerie (с особым видом конвульсий, ге-мианестезией и другими характерными признаками) от petite hysterie . Шарко, как добавил Фрейд, по существу показал, что истерические пациенты - не симулянты, что истерия не происходит из-за расстройств половых органов, и что мужская истерия встречается гораздо чаще, чем обычно предполагают. Затем Фрейд привел случай мужской истерии, который наблюдал, находясь у Шарко. Это был молодой человек, пострадавший из-за несчастного случая на производстве и получивший после этого паралич одной руки и, кроме того, целый набор сопутствующих патологических проявлений. На основании подобных случаев Шарко был склонен к установлению тождества между большинством последствий повреждений позвоночника и мозга, произошедших в результате несчастных случаев на железной дороге, и мужской истерией.

Дискуссия была открыта профессором Розенталем, невропатологом. «Мужская истерия, - сказал он, - не является редкостью». Он сам описал два подобных случая шестнадцатью годами ранее.

Профессор Мейнерт заявил, что неоднократно наблюдал случаи эпилептических припадков и нарушений сознания после травмы, и что было бы интересно проверить, всегда ли такие случаи представляют симптомы, описанные Фрейдом.

Профессор Бамбергер, председатель, признал заслуги Шарко, но не увидел ничего нового в интересной статье Фрейда. Он сомневался в различиях, отмечаемых Шарко между grande и petite hysterie , так как наиболее серьезные случаи истерии не принадлежат к grande hysterie . Что же касается мужской истерии, то она представляет собой хорошо изученный случай, но, на основании его собственных наблюдений, Бамбергер не может согласиться с тождественностью последствий повреждения позвоночника в результате железнодорожного несчастного слу-

-36-

чая с настоящей мужской истерией, вопреки определенным подобиям в клинической картине.

Профессор Лейдесдорф заметил, что часто осматривал пациентов, у которых в результате железнодорожного несчастного случая или подобной травмы развивались органические симптомы, не имевшие ничего общего с истерией. Он не отрицал существования случаев, когда за полученным шоком следовала истерия, но предостерегал против вывода о том, что истерия является последствием травмы, так как на этой стадии невозможно оценить подлинную степень повреждений.

За статьей Фрейда последовала другая, представленная профессором Латценбергером, о наличии желчного пигмента в тканях и жидкостях при тяжелых заболеваниях животных. Профессор Бамбергер резко возразил утверждениям профессора Латценбергера. (Очевидно, холодность была принятым тоном в Обществе, и потому к Латценбергеру отнеслись ничуть не лучше, чем к Фрейду, несмотря на его профессорское звание).

Из легендарных отчетов об этом собрании может показаться, что, хотя о потрясающих открытиях, еще, не достигших Вены, Фрейд узнал в Париже (как, например, о существовании мужской истерии), выступая как посланник Шарко в обращении к венским «браминам», он вызвал к себе позорное презрение, и его сообщение отвергли. В действительности все происходило совсем иначе. Фрейд возвратился из Парижа с идеализированным представлением о Шарко. Многое из того, что он приписывал Шарко, было взглядами предшествующих ученых, и мужская истерия была известным состоянием, а истории этой болезни были опубликованы в Вене задолго до того Бенедиктом 103, Розенталем и другими 104. Шарко был популярен в Вене; Бенедикт навещал его каждый год. Мейнерт 105пребывал с ним в дружеских отношениях, и Лейдесдорф превосходно отзывался о нем 106. Но медицинский мир, говорящий по-немецки, был обеспокоен новым поворотом, который приняли исследования Шарко с 1882 года. Характерно, что «Neurologisches Centralblatt» опубликовала подробный отчет о переводе Фрейдом лекций Шарко, в котором расточалась высочайшая похвала Фрейду как переводчику, но новому учению Шарко досталась острая, хотя и вежливая критика 107.

Из рассмотрения деятельности Общества становится очевидным, что никто не отрицал существования классической мужской истерии. Из четырех дискутировавших двое, Розенталь и Бамбергер, выразительно изложили присутствующим, что мужская истерия хорошо известна, а Лей-

-37-

Генри Ф. Элленбергер

десдорф говорил о ней как о современном понятии. Как и следовало ожидать, Мейнерт разделил то же мнение, так как случай классической мужской истерии из его отделений был опубликован ровно за месяц до того и под его покровительством, не потому, что мужская истерия считалась необычным заболеванием, но как результат редкого истерического симптома, который представлял этот случай 108. Совершенно ясно, что решающим вопросом дискуссии было утверждение Шарко о тождестве между травматическим неврозом и мужской истерией.

Случилось так, что венские невропатологи не согласились с тремя пунктами в статье Фрейда. Во-первых, Фрейд не посчитался с традицией Общества, согласно которой докладчик приносит на рассмотрение нечто новое и оригинальное. (Именно в этом состояло замечание Бам-бергера: «Все это очень интересно, но я не усматриваю здесь ничего нового».) Возможно, Фрейду оказали бы лучший прием, если бы он, вместо того чтобы ссылаться на одну из историй Шарко, принес бы одну из своих собственных. Во-вторых, Фрейд выступил как посредник, опираясь только на авторитет Шарко, в противоречивости утверждений которого он, казалось, не оценил их сложность и скрытый смысл. В действительности осторожное отношение венских невропатологов к диагнозу истерических расстройств служило на пользу их пациентам. (В этом заключено значение высказывания Лейдесдорфа.) В-третьих, возможно, на этих невропатологов раздражающе подействовало приписывание Шарко открытия, что истерия не является ни злокачественной болезнью, ни результатом расстройств половых органов, - тех двух пунктов, которые в Вене были известны уже длительное время. Таким образом, казалось, что Фрейд обращается к ним, как к невеждам, и говорит с ними, глядя сверху вниз.

Можно только удивляться, как могло случиться, что Фрейд не осознал, что оскорбляет этих людей, которые хорошо относились к нему 109. Одна из причин такого отношения к аудитории заключалась в том, что Фрейд, всегда подверженный незамедлительному и сильному увлечению, был полностью очарован Шарко. Другая причина состояла в страстном желании Фрейда сделать великое открытие, которое могло бы принести ему славу. Он все еще с болью переживал разочарование, вызванное эпизодом с кокаином, и, очевидно, думал, что откровение, снизошедшее на него в Сальпетриере, могло бы стать отправной точкой для дальнейших открытий. Таким образом, холодный прием, оказанный его статье, был тем более болезненным для него.