Мэг Джей - Сверхнормальные

Замечали ли маленькую Мару дома, в полной мере зависело от маленьких белых таблеток с крохотными отштампованными на них циферками, которые принимала мать. Мара точно знала, приняла мама таблетку или нет, когда та встречала ее у автобуса, привозившего девочку из школы. Если мама улыбалась и махала ей рукой, Мара могла рассчитывать на повышенное внимание к себе. В такие дни женщина часами могла печь любимые торты и пирожные дочери, а девочка считала моменты, когда она сидела на табуретке рядом с миксером, облизывая сладкие и липкие деревянные ложки, самыми счастливыми. В эти минуты Мара думала, что у нее самая лучшая мама в мире, и в эти дни мама действительно была такой.

Но иногда большой желтый автобус заворачивал за угол, а Мару никто не встречал. Тогда девочка смущенно махала на прощанье водителю автобуса, а сама думала о том, знает ли он, что ее ждет. В такие дни Мара пряталась. Ее излюбленным укрытием был шкаф в спальне, где над штангой для вешалок с одеждой была длинная полка с подушками и одеялами. Девочка без труда залезала на маленький комод, а с него на верхнюю полку шкафа. Именно там Мара придумала то, что считала своим «волшебным фокусом». Она смотрела на какое-нибудь пятнышко, например на шарнир на двери или пятно на потолке, закрыв один глаз. Затем открывала этот глаз и закрывала другой. Так, по очереди открывая и закрывая глаза, Мара заметила, что видит шарнир или пятно под немного разными углами зрения; а бинокулярное зрение (возможность смотреть обоими глазами) позволяло одновременно фиксировать взгляд на одном и том же объекте. Постепенно девочка каким-то образом натренировала глаза (или мозг) не делать этого. Она поняла, что если два изображения не совпадают друг с другом, мир становится раздвоенным и несфокусированным. Так, глядя в пространство между двумя раздвоенными образами, Мара нашла способ смотреть прямо на что-то, на самом деле не видя его.

Чем больше девочка практиковала волшебный прием, тем легче он ей давался. Дошло до того, что, когда лицо мамы менялось со светлого на темное и она хватала дочь за руки и не отпускала, Маре уже не нужно было, упаковав свой чемоданчик, убегать в кусты во дворе или залезать в шкаф. «Расщепив» зрение, Мара могла в любое время, когда пожелает, проскользнуть в пространство между тем, что видел ее правый и левый глаз, и спрятаться там. Благодаря этому трюку девочка чувствовала себя в безопасности, неприкасаемой, даже когда стояла перед матерью, изо всех сил трясущей дочь за плечи.

Ученые подсчитали, что в каждый конкретный год каждый пятый взрослый страдает тем или иным психическим заболеванием [257], а один из двадцати — серьезным психическим расстройством. На сегодняшний день полного списка психических расстройств, квалифицируемых как серьезные, не существует, как, впрочем, и четких категорий умеренных и незначительных психических расстройств, но большинство психологов относят шизофрению и биполярное расстройство к первой категории и утверждают, что самые разные психологические проблемы, от сильной депрессии до расстройств пищевого поведения и синдрома навязчивых состояний, также можно считать опасными психическими заболеваниями, если их симптомы достаточно серьезны, чтобы мешать повседневной активности человека. В частности, эти симптомы не позволяют человеку продолжать работать и, соответственно, зарабатывать на жизнь, сохранять взаимоотношения, вести домашнее хозяйство или обслуживать себя. Очевидно также, что одним из повседневных занятий взрослого человека является исполнение родительских обязанностей. Мы обычно не думаем о пациентах с психическими заболеваниями как о родителях, а между тем женщины с эмоциональными расстройствами рожают детей с той же вероятностью, что и здоровые [258], и до 50 процентов таких женщин живут со своими детьми [259]. Ситуация с психическими заболеваниями отцов пока еще не исследована, но имеющиеся в распоряжении ученых данные позволяют предположить, что мужчины с эмоциональными проблемами [260]становятся отцами с меньшей вероятностью, чем их здоровые сверстники, или, по крайней мере реже живут со своими детьми.

К тому времени, когда Мара пошла в школу, у ее матери диагностировали биполярное расстройство — психическое расстройство, которым страдают почти шесть миллионов взрослых американцев [261]и которое, следовательно, изо дня в день крайне негативно влияет на жизни миллионов американских детей [262]вроде маленькой Мары. Симптомы биполярного расстройства включают в себя эмоциональные всплески, характеризующиеся нарушениями сна и невероятной хаотической активностью больного, неизбежно сменяющиеся бездонными эмоциональными спадами, когда человек может спать или плакать в течение нескольких дней, а то и недель. Впрочем, какими бы драматическими ни были симптомы биполярного расстройства, общение с человеком, страдающим психическим заболеванием, по всей вероятности, составляет лишь малую часть стресса [263], с которым сталкиваются их родные и, конечно, их дети. Поскольку симптомы сильно варьируются по интенсивности, родителю с тяжелым психическим расстройством обычно трудно сохранять работу и оплачивать счета; как следствие у них часто возникают проблемы с обеспечением даже самых элементарных потребностей своих детей. Кроме того, родители с такими заболеваниями нередко воспитывают детей в одиночку [264], без поддержки, и их поведение бывает слишком непоследовательным [265], чтобы они могли обеспечить организованную жизнь, необходимую любому ребенку. Находясь под сильнейшим гнетом симптомов болезни и мрачных настроений, родители вроде матери Мары часто не способны замечать и (или) удовлетворять эмоциональные потребности своих детей. И поскольку многие психические заболевания носят хронический и эпизодический характер, эти стрессоры обычно влияют на детей не единожды [266], а снова и снова, на протяжении многих лет.

Следует, впрочем, отметить, что, несмотря на все эти проблемы, родители с психическими заболеваниями, как и другие родители, часто находят в своей роли опекунов и воспитателей [267]глубокий смысл, а их любовь к детям и желание быть хорошими родителями нередко становятся мощными стимулами к успеху на этом поприще. И дети в таких семьях склонны считать своих родителей хорошими [268], относиться к ним более позитивно, чем те сами относятся к себе, потому что они не зацикливаются на болезни и часто связаны с матерями и отцами глубокой душевной связью. Это приносит пользу всем, потому что, даже если опекуны имеют определенные эмоциональные расстройства, дети страдают меньше [269], если с теми, кого они любят, их связывают крепкие узы. Да и серьезное психическое заболевание не делает человека автоматически плохим родителем, а быть сыном или дочерью такого родителя вовсе не обязательно означает скверную жизнь для ребенка. Безусловно, у таких детей выше риск возникновения эмоциональных и поведенческих проблем [270], но исследования на базе детей и подростков, чьи родители страдают серьезными психическими заболеваниями, показали, что от трети до половины таких детей добиваются немалых успехов в учебе, на работе и в социальных взаимоотношениях и у них нет никаких проблем с психическим здоровьем; они выглядят и ведут себя примерно так же, как и их сверстники из благополучных семей [271].