Джиа Джианг - А я тебя «нет». Как не бояться отказов и идти напролом к своей цели

Этот эксперимент был очень забавным, но мне хватило одного раза. Для Массуда Адибпура все было по-другому. Он был неутомимым оптимистом, его любовь к жизни была абсолютно искренней. Он ни разу не проявил недовольство или разочарование, даже когда нас отшивали прохожие. Показывая мне, как правильно держать плакат, какие плакаты лучше других и как надо приглашать к нам людей, он улыбался, и казалось, что эта улыбка никогда не сходит с его лица. Его счастливая, спокойная энергия была заразительна.

К моменту, когда мы встретились, он уже больше года старался еженедельно дарить Вашингтону улыбку, будь то жаркое лето или морозная зима, и никогда не требовал никакого вознаграждения. Он был умен и хорошо образован и мог с большей пользой распорядиться этим временем, например, найти другую работу или создать собственное дело. Я сказал ему, что с чисто экономической точки зрения его проект был бессмысленен.

– Счастье не купишь за деньги, – сказал он как бы между делом.

Адибпур уволился с хорошо оплачиваемой работы в консалтинговой фирме, потому что не видел в этом смысла. Однако он увидел смысл в акции «Подари Вашингтону улыбку», и это придавало ему силы продолжать, несмотря на постоянные отказы прохожих.

– Конечно, быть отвергнутым очень неприятно, особенно когда на улице холодно. Но я привык. Не все мне улыбаются или обращают на меня внимание. Но со временем, когда я увидел, что у меня получается радовать людей, я и сам стал счастливее, – объяснил мне Адибпур.

Его пример подтверждает, что счастье не всегда в деньгах, комфорте или признании. Именно поэтому многие выдающиеся и влиятельные люди тратят свое время и силы на вещи, которые не приносят материальные блага. Мать Тереза трудилась не ради хедж-фонда, а Мартин Лютер Кинг не пошел в риелторы. Всю свою жизнь эти люди боролись за то, что для них важно, и вытерпели несметное количество отказов.

Эксперименты, в ходе которых мне приходилось стоять на улице и о чем-то просить прохожих, будь то деньги или внимание, давались мне очень тяжело. Я чувствовал, как меня все время оценивают, судя по моему внешнему виду, подаче самого себя и моей просьбе. Неприятнее всего было, когда люди опускали глаза, чтобы избежать зрительного контакта, или старались побыстрее пройти мимо, словно меня там и не было.

Поэтому я начал задумываться о настоящих бедняках, которые мне встречались на улицах города. Они не пытались показаться благородными и не проводили социальных экспериментов. Они просили денег по причинам, мне неизвестным. Под палящим солнцем и проливным дождем, в облаках выхлопного газа и толпе прохожих, под прицелом насмешек и косых взглядов – трудно было придумать худшее занятие.

Раньше между моей жизнью и жизнями всех нищих, которых я встречал по дороге на работу, была огромная пропасть. Хоть мы и жили в одном городе и дышали одним и тем же воздухом, мы словно были с разных планет. Но этот эксперимент позволил мне с сочувствием взглянуть на жизнь бедняков. Мне захотелось узнать их поближе, понять, чем они живут.

Однажды я подошел к стоящему на оживленном перекрестке бедняку и спросил разрешения взять у него интервью. Я и представить не мог, как он отреагирует. Сможем ли мы пообщаться или эксперимент обернется очередным отказом?

На вид ему было лет 60, у него была кустистая белая борода, которая делала его похожим на Деда Мороза. На нем были солнечные очки и кепка с надписью «Ветеран». На шее у него была цепочка с жетонами военнослужащего. В руках он держал табличку, на которой был написано «Инвалид войны». Сразу стали понятны его посыл и принадлежность.

Его звали Фрэнк. Он согласился на интервью, но беспокойно оглядывался по сторонам, как будто пытался понять, не ждут ли его неприятности.

В течение следующих 10 минут Фрэнк рассказывал мне свою невероятную историю. Он был родом из Мичигана, воевал во вьетнамской войне, где был ранен, и не смог устроиться на работу. Фрэнк получил травму мозга, из-за которой у него были проблемы с речью, поэтому понимать его было трудно. Он уже больше полутора лет ждал, чтобы правительство выделило ему пенсию по инвалидности, которая покрывала бы больше, чем еду и ночлег.

Хуже всего было то, что у Фрэнка с женой был шестилетний ребенок. У него было серьезное заболевание сердца, из-за которого он сильно отставал в развитии. Ему назначили операцию в Детском госпитале города Корпус-Кристи, что в 400 километрах от Остина. Фрэнк был вынужден выйти на улицы, чтобы собрать денег на билеты и оплатить отель, где ему с женой придется жить, возможно, целых две недели. Страховка покрывает операцию, но у их семьи не было денег на поездку.

Мы еще немного поговорили, я поблагодарил Фрэнка за его рассказ и дал ему всю наличность, что у меня была. Он был искренне благодарен. Он также удостоверился, что я понял, как сильно он гордится своей службой в американской армии.

– Вы служили в армии?

– Нет, но я служу своей жене, – ответил я.

Фрэнк от души рассмеялся, и я представил, как он должен был выглядеть в лучшие времена. Улыбнувшись, он сразу помолодел лет на 10.

Мы обменялись рукопожатиями, и Фрэнк направился обратно на свое место, а я с тяжелым сердцем пошел в машину. Фрэнку пришлось пережить столько бед и отказов. И вот он стоял на улице, гордый и отчаявшийся отец, который служил и принес себя в жертву своей стране, мимо которого проезжают сотни машин. Если бы они знали историю Фрэнка, они, наверное, остановились бы. Он собрал бы необходимую сумму за считаные часы, а не дни, недели или даже больше.

Социальный исследователь из Хьюстонского университета Брин Браун в своей речи в Королевском обществе поддержки искусства описала разницу между эмпатией, то есть участливым отношением к чужим бедам, и сочувствием. Она рассказала, что эмпатия объединяет людей, а сочувствие их разделяет. Эмпатия – это участие в чужих проблемах. Например, когда человек упал в яму и кричит оттуда: «Помогите, спасите! Мне страшно!» А мы спускаемся к нему на помощь и говорим: «Я знаю, каково тебе пришлось. Ты не один». Сочувствующий человек, в свою очередь, увидев другого в беде, кричит сверху: «Страшно там, да? Бутербродик не хочешь?»

Я могу с сочувствием отнестись к проблемам, которые меня не касаются или которые мне не под силу решить. Но теперь я чувствовал участие по отношению к нищим, вынужденным попрошайничать на улице, чтобы помочь своим семьям. Никто не мог подтвердить мне слова Фрэнка. Но это не имело никакого значения, потому что я и сам знал, как ужасно стоять на улице и просить денег. Я даже был благодарен тем, кто тогда не дал мне денег, ведь так я смог ненадолго спуститься в яму, в которой сидел Фрэнк, и узнать, что он чувствует.