Василий Чибисов - Вся фигня – от мозга?!

Пока подумаем над первым вариантом. Что может предложить психика для отсрочки удовлетворения?

Бегство отпадает сразу, так как убежать можно от внешнего раздражителя. Влечения же являются внутренним психическим отражением соматических потребностей. Можно попробовать просто оттеснить представление в бессознательное. Но вот незадача — представления внутри влечения имеют запас либидо (энергия психосексуального возбуждения). И либидо там накапливается! Психике будет с каждым днём всё труднее сдерживать натиск влечения.

Таким образом, вытеснение — это временныйкомпромисс между бегством, отказом и удовлетворением влечения. Кроме того, это реверанс в сторону нашего Сверх-Я, которому противна сама сознательная мысль о «неправильных »влечениях. Напомним, что для некоторых психических структур помыслить значит сделать.Поэтому психическая цензура не допускает в сознание значительную часть наших представлений. Насколько значительную? Настолько, что в процессе психоанализа клиент знакомится с самим собой заново (или впервые).

Вытеснение имеет две фазы {31} .

Первая фаза.Представление удаляется из сознания и удерживается в бессознательном постоянным усилием психической цензуры. Таким образом, вытеснение — это не результат, а динамический процесс.В любой момент вытеснение может нарушиться. Но даже успех первой фазы не спасает.

Вторая фаза.Вокруг вытесненного представления формируется комплекс из случайно притянутых других представлений. В бессознательном много материала для лепки комплексов. Плюс здесь не действуют логические ограничения на формирование связей между представлениями, как в сознании. И вот от вытесненного тянутся цепочки ассоциативно связанных представлений. Бессознательные ассоциации похожи на зашифрованные каналы связи, по которым вытесненное передаёт информацию в сознание. Психическая цензура борется уже не с самим первично-вытесненным представлением а с его дериватами . Примеры дериватов? Сновидения, навязчивые идеи, оговорки. И психосоматические проблемы.

Является ли вытеснение причиной неврозов? Нет. Причиной является как раз внезапная неудача вытеснения, да и то далеко не всегда. Сильная психика, осознав запретное влечение, пожмёт плечами (нейронами), скажет «вот такое Я - Оно »и пойдёт дальше. А может ради интереса и удовлетворить влечение. Если понравится и захочется ещё — возникнет перверсия (отклонение). Человек с сильной психикой всегда рад познавать себя, не боится внутренних демонов, лезет в самые тёмные глубины бессознательного. Слабая психика — гарантия того, что стресс от осознания собственной «испорченности »разовьётся в невроз.

Поэтому основная польза от психоанализа — это не «лечение »проблем, а усиление психики клиента. Психоаналитическая практика — это работа с вытесненными представлениями. Есть и другие психические защитные механизмы, но почти все тесно переплетаются с вытеснением. Те же психические защиты, с которыми лучше работать на уровне сознания, интересны специалистам по когнитивной психотерапии. Субъект психоанализа всегда что-то вытесняет: когда сидит на кушетке (на ней не лежат!), когда пропускает оплаченный сеанс, когда молчит, когда говорит без умолку, когда читает эти строки, когда их пишет. Не вытесняют либо гении (им некогда), либо безумцы (им нечего), либо Джигурда (ему незачем).

Кстати, сильные аффекты и соматические раздражители (боль, холод...) не могут быть вытеснены в принципе. Вопрос для самопроверки — почему? {32}

Довольно подлый поступок — внезапно спросить задумчивого человека, о чём тот думает. Или попросить заядлого киномана назвать два-три любимых фильма. Ступор. Все фильмы любимые. Думать можно просто так, ради удовольствия.

Спустя какое-то время ступор уйдёт, и человек сможет дать отчёт о своих мыслях, предпочтениях, ощущениях. Заодно выскажет всё, что думает о любителе задавать внезапные вопросы.

Вы уже знаете, что и любимый фильм, и его краткое содержание, и образ каждого персонажа — всё это представления. Человек, вспоминая, переводит эти представления в сознание, высказывает и забывает до следующего подлого нападения. Но бывает, что припомнить название оказывается трудно. На языке вертится, но никак! Лезет в голову всякая информационная шелуха.

Наш киноман может тужиться, отмахиваться от всплывающих в голове неправильных вариантов — и мало чего добьётся. Ближе к вечеру нужная информация всплывёт сама. Если же ждать до вечера не хочется, можно попробовать обходной манёвр. Пусть киноман назовёт первое пришедшее на ум неправильное название. Уцепитесь за него. Пусть допрашиваемый попытается объяснить, почему ему пришло именно это представление.

Объяснить — громко сказано! Киноман и сам не знает, с какого потолка психика берёт дикие гипотезы. Остаётся только играть по правилам психики и нести полную отсебятину. С чем ассоциируется заведомо неправильное название? На что похоже по звучанию, по смыслу, по грамматической структуре? Выдав ещё пяток свободных ассоциаций, психика устанет и откроет доступ к правильном варианту.

Но зачем вообще память от нас прячет лакомые куски? Вопрос правильный. Здесь даже речи не идёт о запретных влечениях, о психической цензуре. Однако мы живём в информационную эпоху. Психике трудно копаться в том мусоре, которым мы забили свой чердак {33} . Так что в рассмотренной ситуации никакой загадки нет. У субъекта просто нет никакой мотивации вспоминать и открывать карты бесцеремонному дознавателю. Психика выудила из бессознательного первое попавшееся представление и кинула эту кость в лицо собеседнику.

Если бы киноман был менее щепетилен в вопросах коммуникации, он бы не стал даже морщиться. Пришло что-то на ум — быстро ответил любителю докопаться — и дальше думаешь о вечном. В большинстве случаев поклонники тупых вопросов удовлетворяются тупыми ответами. Стоит ли ради чужого праздного любопытства нарушать режим психической экономии энергии? Удержание представлений в сознании требует энергетических затрат. Психика при любом удобном случае перетаскивает содержание оперативной памяти в память долговременную. За этот процесс отвечает гиппокамп, который умеет медленно «вдавливать »в неокортекс новые нейронные связи (всё никак не отпускает нас содержание второй главы!).

В прошлом веке у человека не было потребности так шифроваться. Исключение составляли политические активисты, которые по вполне объективным причинам старались лишний раз не выдавать значимую информацию. Власть была сильной, жёсткой, но концентрированной и «воплощённой ». Сейчас само общество, безымянная толпа, подобно кислоте, растворила в себе благородный металл власти. Наше ближайшее окружение всерьёз претендует на то, чтобы диктовать нам свою волю, свои привычки, свой образ мысли! Эта непрерывная атака на нашу психику гораздо сильнее и опаснее, чем кажется.