Василий Чибисов - Вся фигня – от мозга?!

____

В какой-то момент клиент понял, насколько эта борьба его истощила и пришел «разобраться в масштабах последствий». Заметим, что запрос касался самого клиента, но никак не его брата. Не было столь частой в последнее время просьбы из серии «помогите на него повлиять». Что, безусловно, делает нашему клиенту честь.

Запрос, в целом, был лишен конкретики — человек просто хотел «выговориться» после трех лет безуспешной борьбы с зависимостью родного брата. Это тот случай, когда практика свободной речи помогает восстановить душевные силы и расставить опыт по полочкам.

В. Психосоматикапроявилась в двух любопытных симптомах.

Во-первых, у клиента появился тремор рук. Каждый раз, когда в присутствии клиента брат напивался, на следующее утро у клиента тряслись руки. Напрашивается очевидная интерпретация: происходила бессознательная идентификация с братом, клиент психосоматически инсценировал похмелье.

Во-вторых, клиент мог подолгу «вхолостую думать над проблемой». Обнаружилась эта новая черта случайно.

____

Кл.: Жена спросила про цвет обоев. Или занавесок. Не помню уже. И я стал честно думать, что там с цветом не так. Когда И. меня потормошила, я понял, что тупо сижу с умным видом. В голове пустой мешок для пылесоса, мыслей никаких, тишина, птички поют. И так постоянно! Начинаю мозговать на житейские темы и незаметно для себя сваливаюсь в тишину с птичками.

____

Подобные монологи клиентов надо отливать в граните и использовать как гранитное наглядное пособие. «Тишина» или «птички поют»? «Тупо», но «с умным видом». В этих противоречиях проявляется природа бессознательного, для которого противоположности всегда тождественно равны. То, что именно цвет стал спусковым крючком, мы тоже запомним.

Почему здесь речь идет о психосоматике? Потому что временное отключение восприятия и вот эта «тишина с птичками» — тревожный признак истинной абсансной эпилепсии (типичный абсанс характеризуется кратковременным отключением сознания) или проблем с кровоснабжением мозга. Необходимо было классическое медицинское обследование. Клиент его прошел. Даже поупражнялся в контролируемом вызове абсанса в присутствии врача, за что был незамедлительно изгнан из клиники — эпилептический абсанс не подчиняется сознанию, как и другие органические патологии. Жаль, что никто не додумался математически исследовать ЭЭГ «мыслителя» — можно было сравнить с известными результатами по истинным абсансам {79} .

Психосоматика мешала клиенту реализовать собственный запрос. Рассказы о своей жизни, семье, работе приносили клиенту определенное облегчение. Особенно благотворно влияли на него «устные мемуары» о совместных с братом приключениях и передрягах. После таких рассказов клиент уходил бодрым, в легкой задумчивости, потому что «чувство вины и усталости стало на пару мешков легче».

Казалось бы — решение нашлось само собой. Ещё несколько сеансов, посвященных братским воспоминаниям, и клиент окончательно разберется в себе и получит вербальную разрядку чувства вины. Но, как вы уже догадались, под «чувством вины» скрывалась не одна эмоция, а алекситимический клубок противоречивых чувств. Поэтому «само собой» здесь ничего бы не решилось.

С виду полные раскаяния и ламповой ностальгии рассказы о хороших отношениях с братом были полезны только как практика свободной речи. Однако очень скоро психика стала оказывать противодействие. В середине рассказа у клиента могли затрястись руки, и он был вынужден делать паузы, чтобы успокоиться. Потом подключился тот самый «холостой ход»: клиент внезапно замолкал и сидел с задумчивым видом, как будто вспоминает что-то. На деле — он отдыхал, слушая «тишину и птичек».

Почему так происходило? При проговаривании либидо нагружало группу представлений, связанных с братом. Чтобы затем произошла разрядка, собеседник должен был испытать по поводу высказанного те же эмоции, что и рассказчик. Но проблема здесь была в том, что сам рассказчик (клиент) не знал, какие в точности он испытывает эмоции. Поэтому миссия речи проваливалась, не начавшись. Представления накачивались либидо вхолостую, что психика и показывала своему владельцу, переводя его мышление на холостой ход.

Получался замкнутый круг. Чтобы рассказывать про брата дальше, клиенту надо было продифференцировать эмоции и разрушить застой либидо. Но это можно было совершить только в акте свободной речи, то есть в рассказе. А рассказ блокировался психосоматикой из-за застоя либидо.

Г. Немая речьпришла на помощь случайно. Так получилось, что в тот раз на столике около кресла (далеко не все клиенты выбирают кушетку) лежали яркие цветные карточки для теста Люшера. Коллега где-то добыла несколько десятков наборов «идеально выверенных», «с уникальной цветовой насыщенностью» картонок по заоблачной цене. Неизвестно, на что коллега рассчитывала, но чудо-карточки не произвели никакого впечатления на ее биполярно-аффективных пациентов.

В общем, развели коллегу. Теперь она с горя ходила и всем дарила наборы для «хромотерапии». Так бы и пролежали цветные картонки на столике, если бы их не заметил клиент. Заметил, надо сказать, аккурат во время «абсанса», что лишний раз доказывает психосоматический, а не органический характер этого явления.

Клиент задумчиво тасовал «колоду», пока внезапно не вытянул вперед руку с зеленой карточкой, словно хотел удалить с поля футболиста-дальтоника. Было трудно сказать, кому конкретно клиент показывает карточку: себе, аналитику, воображаемому собеседнику, новым обоям или окну. Но суть была, конечно же не в этом. Спустя какое-то время была показана фиолетовая карточка, затем красная, затем опять зеленая... Примерно раз в две-три минуты клиент показывал какую-то карточку, возвращал в колоду и продолжал тасовать.

Вы правильно вспомнили историю с покалеченными креветками (4). Клиент нашел хороший соматический плацдарм для сознательного наступления на спутанные эмоции. Последовательность цветов, которую предъявлял клиент, — это интересная форма немой речи, когда она бессознательно ярко и прямо заявляет о себе.

Дальше нам оставалось только запомнить и проанализировать последовательности цветов, сгенерированные клиентом на протяжении четырех сеансов в периоды «холостого хода». Всего было показано 42 карточки.

Сразу обнаружилось отсутствие в «высказываниях» коричневого цвета. Клиент ни разуне вытащил эту карточку из колоды. Если бы процесс демонстрации карточек носил случайный характер, вероятность этого события составила бы 7/ 8в 42-й степени, меньше половины процента!

Но дальше обнаружилось, что коричневый цвет все-таки присутствовал, но особенным образом. Всегдапосле красной карточки шла зеленая. Пара «красный — зеленый» встретилась 11 раз, то есть заняла больше половины цветового кода! Для нас этот инвариант важен.