Эрих Нойманн - ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ СОЗНАНИЯ

Затем слепой отец пытается объяснить сыну мир. Он говорит ему об образах будущего, которые могут и должны выйти из ночи, и что герой должен пробудить их ото сна, чтобы мир стал лучше. Он говорит об истине, о солнце, "что было, есть и будет", пытаясь воспитать сына, хотя тот не является его собственным. Но на все это мать бесстрастно отвечает: "Будущее сына — это прошлое матери", — и: "Герой сначала должен похоронить свою мать". Сын начинает понимать, что: "наверное, наша жизнь — также и жизнь богов", — но мать не дает ему права на собственное будущее, боясь, что сын, повзрослев, уйдет от нее. Однажды ночью она тайно убивает солнечного коня и этим убийством разрушает будущее как своего сына, так и мира. Теперь приходит "мертвый день", или как с осознаваемой иронией говорит мать: "Просто маленький мальчик, рождённый ночью, новорожденное создание без света или сознания . В отчаянии сын кричит: "Но никто же не может быть кем-то еще больше никто не может быть тем, кем являюсь я -- никто, кроме меня!" Но мать дает ему пощечину и говорит, что он должен оставаться сыном своей матери и не должен иметь Эго.

Все еще не подозревая, что мать убила коня, сын растет в уверенности, что он не такой, как семейный дух, который был рожден только лишь одним родителем. Таким образом, он не питает никакой надежды, что когда-либо возродится только лишь через мать: "Мать родила меня не одна, поэтому она не может вернуть мне жизнь, данную не только ею". Он жалуется, что ему не достает отца, заявляя, что ему необходимы физическое присутствие отца и его пример и сетует на его "невидимость". Сына, воспитанного в духе прозаической мудрости матери: "человек не может жить хлебом, испеченным в сновидениях", — бранит домашний дух, сын отца, родившегося без матери, который говорит ему: "Ты сосунок, сны моего отца показали бы мне мое наследие и без его личного примера. Тело не помощник; оно должно оставаться верным духу". Таким образом сын разрывается между родителями "верха" и "низа". Он слышит "солнце, ревущее над пеленой тумана" и "огромное сердце земли стучащее в глубинах" и сокрушается: "Отголоски, идущие сверху! снизу, борются за внимание моих ушей!" Распятый между отцом и матерью, он дважды взывает к отцу. Но его третий зов возвращается обратно — к матери. И так как он снова порывает с ней, она проклинает его и убивает себя. Теперь он должен решать. Отвергая роковой нож самоуничтожения, он говорит: "Отец тоже не сделал бы этого", — только для того, чтобы затем последовать за матерью со словами: "В конце концов путь матери подходит мне больше".

Мать убила его коня и таким образом кастрировала своего сына. Наступил мертвый день, день без солнца. Отречение от отца-бога тождественное самоувечью, заканчивается самоубийством. Проклятие матери, не нейтрализованное отцовским благословением, сбывается. Он повинуется матери, родившей его, и умирает от ее проклятия, как сын, проклятый матерью.

Эта драма повторяет древний миф. В ней представлена история мужчин в период между эпохой Великой Матери и промежуточной стадией борьбы с драконом, главным героем которой в античной выступает Эдип — Эдип сломленный, так и не победивший. Следующая стадия драматически представлена в Орестее. Она описывает победу сына, убившего мать, чтобы отомстить за отца начавшего новый век патриархата с помощью отцовского-солнечного символа. Мы употребляем слово "патриархат" в том смысле котором понимал его Бахофен, чтобы обозначить преимущественно мужской мир духа, солнца, сознания и Эго. При матриархате, напротив, высшая власть принадлежит бессознательному, и преобладающей чертой является до-сознательный, до-логический и до-индивидуальный образ мышления и восприятия. [14]

В Орестее сын твердо стоит на стороне отца. Освобождение от матери продвинулось вперед ещё на одну стадию. Также как в индусской мифологии Рама по требованию отца обезглавливает топором мать, [15] так и в Оресте, а с некоторыми вариациями и в Гамлете, дух отца выступает побудительной силой, которая замышляет смерть грешной матери. Здесь отождествление с отцом настолько полно, что материнский принцип может быть убит даже когда он появляется не в символической форме дракона, а в качестве реальной матери – убит именно потому, что этот принцип согрешил против принципа отца.

Защищаясь от материнского мира мстительных Фурий, разыскивающих убийцу матери, чтобы убить его самого, Орест берет в союзники мир света. [16] Аполлон и Афина помогают ему добиться справедливости, и справедливость в этом случае означает введение нового закона в противоположность старому матриархальному закону, который не знал прощения за непостижимое преступление убийства матери. Его поступок поддерживает богиня Афина которая сама не была рождена женщиной, а вышла из головы Зевса и потому по природе своей глубоко враждебна хтоническо-женскому элементу в каждой матери и в каждой женщине, родившейся от матери. Этот аспект Афины в женщине связан с психологическим значением анимы-сестры. [17]

На помощь герою в его борьбе с матерью- драконом приходит это самое девственное качество и помогает ему преодолеть ужас перед Эриниями женского бессознательного.

[1]Символы трансформации.

[2]Ворон, типичный герой индейцев северо-западной Америки, побеждает проглотившего его кита,

[4]Jung. Symbols of Transformation там же.

[5]Carpenter, Intermediate Types among Primitive Folk.

[6] Психологические аспекты архетипа матери.

[7]AJeremias, Das Alte Testament im Licht des alien Orients, p.678.

[8]bright, Archaeology, p.74.

[9]Silberer, Problems of Mysticism and Its Symbolism, pp.97 ff.

[10] tents of Folk Psychology, p.281 f.

[11]Bachofen Multerrecht, Vol. li, p,-142.

[12]Gadd, "Babylonian Myth and Ritual", in Hooke, Myth and Ritual, p 59

[13] Der Tote Tag (1912).

[14]В этом смысле матриархат всегда предшествует патриархату, и в отношении целой группы невротиков мы можем все еще говорить о матриархальной психологии, которую необходимо заменить психологией патриархата.

[15]Zimmer, Mat/a, der Indische Mythos, pp.219 f.

[16]Heyer, "Erinnyen und Eumeniden".

[17]Van der Leeuw, Religion in Essence and Manifestation.

Но если борьба с драконом означает инцест с матерью, тогда что же означает убийство отца, особенно в связи с тем, что мы представили борьбу с драконом и инцест с матерью как допатриархальные, то есть, не связанные с патриархальной формой общества или с патриархальной семьей? Если дракон, как считали Фрейд и ранний Юнг, символизировал не страх перед отцом, преграждающий путь к матери, а скорее саму ужасную мать, тогда мы должны объяснить, почему борьба героя связана с убийством отца.