Дуглас Кенрик - Инстинкты и смысл жизни. Почему в нас так много животного

3. Простой не означает неразумный 4. Хотя правила принятия решений при отсутствии возможных вариантов иногда приводят к тому, что наше поведение воспринимается как неразумное, недавние исследования, выполненные в нашей лаборатории, показывают, что простые правила можно называть глубокой разумностью. За нашими внешне неразумными суждениями кроются настолько разумные соображения, до которых не додуматься самым разумным экономистам. Я рассказываю о новом подходе к экономической психологии в главе 9 «Павлины, автомобили “Порше” и Пабло Пикассо» и в главе 11 «Глубокая разумность и эволюционная экономика».

4. Эгоистические правила не создают эгоистичных людей 5 . Правила простых решений хотя и служат на благо эгоистичным целям, вовсе не обязательно призывают нас к эгоистичному поведению. В действительности правила, заложенные в наши головы, призваны помочь нам строить отношения с окружающими. На последних страницах книги я рассказываю о том, как новый подход полностью перевернул стереотипные представления об уроках эволюционной психологии, которая учит нас строить отношения с друзьями, возлюбленными и родственниками. Я также расскажу о том, как эта новая точка зрения помогла мне зажить более осмысленной жизнью.

5. Простые правила раскрываются в общественной многоплановости (комплексности) 6 . Удивительно, что все сложности человеческого общества — религиозные и политические движения, экономические рынки и прочее — проистекают из динамического взаимодействия простых правил, функционирующих в сознании отдельных людей. Обо всем этом я рассказываю в главе 12.

Первая мысль написать научно-популярную книгу пришла мне в голову более тридцати пяти лет назад. Прошло больше двадцати лет, прежде чем я приступил к работе над книгой, лежащей перед вами. Первую главу я вчерне написал девять лет назад. Частично такая задержка была вызвана моей работой: требуется время для подготовки к лекциям, нужно подавать заявки на гранты, планировать и проводить эксперименты и публиковать результаты исследований. Но, по правде говоря, бóльшую часть из этих тридцати лет я просто тянул время.

В конечном итоге то, что порой я не тороплюсь приниматься за работу, не так уж плохо. Когда я откладываю работу на потом, это не означает, что я трачу время на просмотр старых сериалов. Я иду в книжный магазин и ищу какую-нибудь книгу, которая может не иметь никакого отношения к моим нынешним проектам. Но некоторые издания, на которые я натыкаюсь, оказываются научными исследованиями, написанными замечательными учеными, чьи имена мне хорошо знакомы. А с некоторыми из них я когда-то даже вместе работал. Это Джон Элкок, Дэвид Басс, Стивен Пинкер, Джеффри Миллер и Соня Любомирски. По мере того как вы будете читать мою книгу, я буду знакомить вас с некоторыми их идеями.

Моя привычка откладывать дела на потом не всегда приводит к находкам, которые имели бы отношение к моим исследованиям. Есть еще одна категория книг, которые я читаю, когда не хочу заниматься делом, — это автобиографии людей, о которых я ранее ничего не слышал. Среди любимых вещей, которые отвлекли меня от работы, — «Тайны кухни» Энтони Бурдэйна, «Клуб лжецов» Мэри Кар и «Мемуары примата» Роберта Сапольски.

С помощью этих книг мне удалось заглянуть в такие уголки земного шара, которые посетить не довелось, и получить такие уроки, которые нельзя было бы получить иначе. В этих книгах меня привлекает и то, что авторы описывают свои личные впечатления от пережитого, и это повлияло и на мою манеру изложения — описание связей между научным исследованием и происходящим в моей собственной жизни я стараюсь сделать более личным: это мелкие недоразумения и ошибки, когда я принимаю финансовые решения, или мои фантазии об убийствах, или рассказы о том, как меня выгоняли из школы.

Наконец, поскольку у меня два сына (первый родился, когда я начал работу над этой книгой, а второй три десятилетия спустя, когда я ее заканчивал), я прочитал им вслух большинство произведений Доктора Сьюза, Дугласа Адамса и Марка Твена. То, что у меня получилось, как я смею надеяться, представляет собой неплохой симбиоз, созданный под влиянием этих авторов. На первый взгляд это личное повествование, но за ним стоят более глубокие рассуждения, которые могут быть интересными для всех. И я рассчитываю, что из деталей этой истории вы извлечете для себя один или два небесполезных урока. Предупреждаю: в книге есть секс и насилие, поэтому, несмотря на то что в ней счастливый конец, читать ее вслух детям не рекомендуется.

В 1975 году казалось, что наступает конец света. Свидетели Иеговы предвещали новый Армагеддон, и признаки катаклизмов были повсюду. Армия Северного Вьетнама вытеснила последних американских солдат из Сайгона, Индира Ганди отменила действие гражданских прав в Индии, а Ирландская республиканская армия взорвала лондонский отель «Хилтон». В Соединенных Штатах члены воинствующей радикальной группировки, именующие себя «метеорологами», бросали бомбы в банки, в штаб-квартиры промышленных корпораций и в Государственный департамент. Бывший генеральный прокурор США и несколько чиновников из Белого дома были отправлены в тюрьму. За семнадцать дней два раза покушались на президента Джеральда Форда. Одно из покушений совершил последователь культа, главой которого был убийца Чарльз Мэнсон. Элвис Пресли, единственный из королей рока, катился вниз по наклонной. Но молодежь эпохи диско плевать хотела на приближающийся конец света и щеголяла в вызывающих нарядах под звуки песни «Давай оторвемся сегодня» («Get down Tonight») в исполнении группы «Кей-Си энд Саншайн Бэнд».

Меня этот хаос как-то мало трогал, поскольку лучшую часть этого знаменательного года я провел в библиотеке или в лаборатории психологических исследований. Однако мое положение, как и положение беспечно насвистывающего героя фильма, не ведающего о приближении пятиглазого пришельца из космоса, становилось тревожным. Область психологии, как и все остальные общественные науки, вступала в период революций. Фундаментальные положения данных наук пересматривались коренным образом. И хотя в 1975 году материальный мир уцелел, этого нельзя было сказать о концептуальном мире традиционных общественных наук. Не осознавая того, я становился членом группы радикально настроенных научных повстанцев.

Мое «падение» 8началось всего лишь за несколько дней до выпускных комплексных экзаменов, на которых членам ученой комиссии предстояло оценить мои энциклопедические знания в области теории и практики социальной психологии. Поэтому мне надлежало добросовестно изучать результаты классических экспериментов, проверяющих теорию когнитивного диссонанса Леона Фестингера, теорию отношений и когнитивного баланса Фрица Хайдера или теорию групповой динамики Курта Левина. Но каждый раз, когда предстоит серьезная работа, во мне неожиданно просыпается жгучий интерес к чему-то, что не имеет никакого отношения к данной работе. Именно в таких растрепанных чувствах я забрел в университетский книжный магазин. Мой взгляд привлекла книга антрополога Джейн Ланкастер «Поведение приматов и возникновение культуры человека». Очевидно, что книга явно выходила за рамки экспериментальной социальной психологии, поэтому я, не имея никакого настроения готовиться к экзаменам, решил ее купить. Я пришел домой и прочитал книгу за день.