Элейн Мазлиш - Братья и сестры. Как помочь вашим детям жить дружно

— Отлично. Мы все без тебя скучаем. Особенно Пеппер. Она постоянно заходит в твою комнату, ищет тебя.

— Ей, наверное, стало тоскливо, когда мы с Энди уехали.

— Я думаю, больше всего она тоскует по тебе.

— Почему?

— Потому что ты ухаживал за ней больше всех.

— Это неправда, ма! Энди кормил ее каждое утро.

— Конечно. Но именно ты устраивал ей каждое утро отличную пробежку. И никто, кроме тебя, не мог подстричь ей когти или почистить уши. Твой брат никогда этого не делал.

— Может, и так, — недовольно пробормотал сын. — Не знаю… Мне лучше вернуться к занятиям. Мне еще так много нужно прочитать. Передай привет папе.

Он повесил трубку.

Я не могла поверить в то, что сделала минуту назад. Какой бес в меня вселился? Почему мне захотелось, чтобы Дэвид почувствовал себя «ответственным»? Почему я решила доказать ему, что он лучше собственного брата? Может быть, мне стало жалко его — такого одинокого и несчастного в студенческом общежитии? Настолько жалко, что я решила подбодрить его в ущерб младшему брату? И я еще осуждала соседку за ее отношение к сыновьям!

Это решило все. Семинар по дракам мог подождать. Завтра нам следовало поговорить о ролях, но в ином свете. Нам нужно разобраться в том, что заставляет нас навязывать нашим детям роли. Мы должны изучить не только то, как навязанная роль влияет на каждого ребенка в отдельности, но и то, как роль каждого ребенка влияет на его братьев и сестер и на их отношения между собой.

На следующий вечер я с нетерпением ждала участников нашего семинара.

— Сегодня говорим о драках? — с надеждой спросила одна из женщин, усаживаясь за стол.

— На следующей неделе, — ответила я.

А потом я рассказала им все: про свою соседку, телефонный звонок и свои мысли.

Они слушали молча.

— А теперь мне хотелось бы послушать вас, — сказала я. — Как вы думаете, что заставляет некоторых родителей навязывать своим детям роли? Я уже назвала одну возможную причину — ложная потребность подстегнуть эго ребенка, пусть даже в ущерб другим детям. А что еще?

Родители стали отвечать наперебой:

— Ложная потребность подстегнуть собственное эго. Я считаю, что ваша соседка в детстве была запуганной девочкой, поэтому так восхищается «смелыми» детьми.

— Но верно и обратное: думаю, мы проецируем на детей собственные слабости. Я вечно ругаю сына за медлительность, хотя и сама не отличаюсь стремительностью.

— Я думаю, нам нравится классифицировать детей. Иногда я называю своего сына Пунктуальным Полом и дразню дочку, называя ее Медлительной Лиз. Это наша семейная шутка.

— Думаю, мы навязываем детям роли, желая, чтобы каждый из них чувствовал себя особенным. Не знаю, правильно ли это, но я расскажу вам о своих детях: «Ты отлично читаешь, твоя сестра — чемпион по математике, а ваш брат прекрасно рисует». Так я отделяю их друг от друга.

Неожиданно поднялась еще одна рука.

— Я только что поняла! — воскликнула женщина. — Родители — не единственные, кто навязывает детям роли. Дети сами навязывают себе роли!

Участники семинара мгновенно переключились на новую тему.

— Это верно. Ребенок играет роль «хорошего мальчика», если так может заслужить любовь и одобрение.

— Или «плохого мальчика», если так может привлечь к себе внимание, пусть даже неодобрительное.

— Дети очень умны. Они знают, что могут получить благодаря определенным ролям. Семейному «клоуну» сойдет с рук даже убийство. «Беспомощному» малышу удается все переложить на других.

Снова взяла слово та же самая женщина.

— Мы еще не сказали о том, что дети навязывают роли друг другу! И это никак не связано с родителями!

Я попросила ее объяснить эту мысль.

Женщина немного помешкала, а потом заговорила:

— Приведу пример из собственной жизни. Мой старший — мальчик маленький и худенький. Он всегда твердит, что он — силач, и называет младшего слабаком. А младший, который сложен, как Шварценеггер, ему верит! Он считает себя слабаком и ведет себя соответственно. Если попросить его что-нибудь поднять, он начнет жаловаться, что ему слишком тяжело. Он не сознает собственной силы. А если его старший брат будет вести себя по-прежнему, так и не узнает.

Мы были поражены сложностью и масштабом проблемы, с какой столкнулись. Мы навязываем детям роли. Дети сами навязывают себе роли. Дети навязывают роли друг другу.

Руку поднял мужчина:

— Могу я сыграть роль адвоката дьявола?

Все повернулись к нему.

— Для детей совершенно естественно играть в семье определенные роли. Возможно, поэтому никто об этом и не сказал.

— Приведите пример, — попросила я.

— Предположим, у вас есть ребенок, и вы считаете его самым умным в семье. Разве это не заставляет его упорно учиться, успевать в школе и в жизни в целом? В навязанной роли есть свои хорошие стороны.

Трое слушателей заговорили одновременно. Я остановила их.

— Говорите первой, — предложила я женщине, лицо которой покраснело так, словно кровь бросилась ей в голову.

— Конечно, у ребенка с привилегиями есть преимущества, — горько сказала она. — Ему хорошо. А что вы скажете об остальных? Они автоматически становятся детьми второго сорта.

Вторая женщина буквально подскочила на месте.

— Подумайте о враждебности, которую вызывает ситуация, когда одного ребенка ставят выше остальных! Мой брат считался в нашей семье красавцем. Люди приходили к нам и говорили моей матери: «Ваш сын — просто Аполлон! Настоящий Роберт Редфорд!.. А это ваша дочь? Она тоже миленькая…» Какое-то время мне казалось, что это меня не беспокоит. Однако мне много лет снился один сон: мы с братом идем по улице, и вдруг его лицо становится таким, как у Щелкунчика.

Слушатели засмеялись.

Когда все успокоились, слово взяла третья женщина:

— По собственному опыту могу сказать, что жизнь привилегированного ребенка тоже не сахар — это огромная ответственность. Мои родители вечно хвалили меня за «ответственность», и я стремилась оправдать их ожидания. За это пришлось дорого заплатить. По сей день мои брат и сестра изображают абсолютную беспомощность, а мне приходится решать все семейные проблемы.

Теперь уже подняли руки практически все. Все хотели рассказать о ролях, которые были навязаны им в детстве, и о том, как они на них повлияли. Истории были разными, но суть оставалась общей. Одна роль определяла другую: «Я всегда был неряхой, а мой брат — мистером Аккуратистом», «Я был хулиганом, а моя сестра — милой, послушной девочкой».

Как только сценарий определен, актеры начинают играть свои роли с настоящей одержимостью: «Я решил, что, раз уж меня считают сорвиголовой, нужно стать настоящим хулиганом…», «Поскольку люди считали меня неряхой, я решила их не разочаровывать».