Элейн Мазлиш - Братья и сестры. Как помочь вашим детям жить дружно

— Хочешь посмотреть, как она нагрелась? Иди сюда.

Когда брат подошел, Дэвид схватил его и прижал раскаленную ложку к его шее.

Энди завопил от боли. Я закричала. Дэвид выбежал из комнаты. Я обработала ожог и постаралась успокоить мальчика. Потом ушла в свою комнату и села на постель.

Я не думала, что могу быть так подавлена. Поступок Дэвида был таким расчетливым, таким жестоким, таким порочным… Я чувствовала себя полной дурой, что поверила ему! Он никогда не изменится, чего бы я от него ни ждала. Он родился злодеем. Он — черная овца. Он — не мой сын.

Кто-то постучал в дверь. Это был Дэвид.

Я с трудом сказала ему:

— Чего ты хочешь?

Он не отвечал. Он просто вошел и стоял — маленький и напуганный.

Что-то в моей душе перевернулось… Не знаю, как это произошло, но я сказала ему:

— Парень, это было очень глупо! Глупо! Глупо! Ты напомнил мне твоего дядю Стю.

— Дядю Стю? — переспросил Дэвид.

— Да, твоего обожаемого дядюшку Стю! Этого отличного парня, с которым ты ходишь на рыбалку. А я была его младшей сестрой и могу сказать, что ко мне он относился по-другому. Однажды он сорвал поврежденный ноготь с большого пальца моей ноги. Потекла кровь, мне было очень больно, а он заставил меня пообещать, что я ни о чем не расскажу матери.

Дэвид был поражен.

— Почему он это сделал?

— Потому что, когда дети взрослеют, они экспериментируют и совершают глупые, дурацкие, жестокие поступки по отношению друг к другу Но это не означает, что они безумны или жестоки.

Дэвид на глазах изменился. Он понял, что совершил чудовищный поступок, нечто непростительное. Но если мать не считает его чудовищем, если его дядя тоже совершал в детстве нечто подобное, то, быть может, и у него еще есть надежда.

Когда Дэвид ушел, я долго сидела, прокручивая в голове всю сцену. Вдруг мне стало ясно, что недостаточно было только воспринимать Дэвида по-другому. Я должна была потребовать, чтобы он вел себя по-другому. Вот что следовало сделать взрослому человеку.

Через неделю Дэвид снова испытывал меня. Он гонялся по комнате за младшим братом, доводя его до слез. Но на этот раз я не стала отчаиваться. Я схватила его за плечи, сильно встряхнула и пристально посмотрела в глаза.

— Дэвид, — сурово сказала я, — ты отлично умеешь быть хорошим. Используй же свои способности!

Дэвид хитро усмехнулся, но от брата отстал.

Все были поражены моей историей.

— Удивительно, — сказал кто-то. Это была та самая женщина, которая утверждала, что характер не изменишь.

Я обратилась прямо к ней:

— То, что вы говорили, правда. Дети рождаются с разными характерами. Но родители могут повлиять на их формирование. Мы можем протянуть природе руку помощи. Но своей силой нужно пользоваться разумно. Не позволяйте детям застревать в ролях, которые им не подходят.

Женщина выглядела озадаченной.

— Но я не знаю даже, с чего начать, — сказала она. — Как с этим разобраться? Если я собираюсь изменить своих дочек, как вы изменили своих мальчиков, мне нужен совет.

— Я начинаю понимать, что это очень сложная задача, — заговорил кто-то из мужчин. — Если хочешь помочь измениться одному ребенку, будь готов работать и с другими тоже.

У меня появилась идея.

— Почему бы нам не рассмотреть в качестве примера семью, в которой два ребенка играют противоположные роли? Давайте поможем им избавиться от них.

— Хорошо, — согласился мой собеседник.

— Какую ситуацию возьмем для примера? — спросила я.

Мой собеседник ни на минуту не задумался.

— Давайте обсудим историю, о которой вы только что рассказали. Один ребенок — «агрессор», второй — «жертва». Именно это происходит с моими сыном и дочерью… Если, конечно, все согласны.

Все были согласны. Судя по всему, ситуация «агрессор-жертва» оказалась весьма распространенной.

Я подумала, как нам построить наше упражнение, и решила, исходя из того, о чем мы говорили на прошлой неделе, что роль ребенка в семье определяется тремя факторами — родителями, другими братьями и сестрами и им самим. Поэтому нам нужно выделить те моменты, когда каждый из этих факторов оказывает свое пагубное влияние, а потом посмотреть, можно ли что-либо сделать в такой ситуации. Перед нами стояла двойная задача: мы должны были научить «агрессора» сочувствию, а «жертву» — проявлению силы.

Вот что у нас получилось.

БОЛЬШЕ НИКАКИХ «АГРЕССОРОВ»

Вместо того чтобы воспринимать ребенка как «агрессора…

…ему нужно помочь воспринять себя как цивилизованного человека:

БОЛЬШЕ НИКАКИХ «ЖЕРТВ»

Вместо того чтобы воспринимать ребенка как «жертву»…

…родители должны научить его постоять за себя:

НИКОМУ НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ НАВЯЗЫВАТЬ РЕБЕНКУ РОЛЬ

Не позволяйте родителям

Вместо того чтобы сказать:

«Джонни, ты спрятал мячик своего брата? Почему ты всегда такой злой?»

Скажите:

«Твой брат хочет вернуть свой мячик».

Не позволяйте самому ребенку

Джонни: Я знаю, что я — злой.

Мать: Ты умеешь быть добрым.

Не позволяйте другим братьям и сестрам

Сестра: Джонни, ты злой! Папа, он не дает мне свой скотч.

Отец: Попробуй попросить его по-другому. Ты удивишься, какой он на самом деле щедрый!

Если Джонни нападает на брата, уделите внимание брату, не нападая на обидчика

Мать: Тебе, наверное, больно. Дай я поглажу… Джонни должен научиться выражать свои чувства словами, а не кулаками.

Мы были очень довольны придуманными примерами, но удивлялись, как много времени это потребовало. Нелегко было придумать слова, которые помогли бы детям увидеть себя в новом свете.

Я посмотрела на часы. Нам осталось всего полчаса. Мне казалось, что мы уже все подробно обсудили и пора подвести итоги. Я раздала экземпляры «Краткого резюме», подготовленного еще дома, и предложила всем немного передохнуть.

Комната опустела. Кто-то отправился выпить воды, другие стояли в коридоре и разговаривали. Я села за стол и изучила свои записи, чтобы понять, о чем нужно говорить дальше. Мы уже обсудили все основные проблемы и даже больше. Я даже подумывала, не отпустить ли всех пораньше.

Неожиданно я поняла, что не одна в классе. Перед моим столом стояла женщина и ждала, когда я подниму глаза. Она казалась возбужденной.

— Могу я поговорить с вами наедине? — прошептала она.

Я указала ей на стул.

— Наш разговор меня очень встревожил, — быстро заговорила она. — Вы считаете, что любого ребенка можно освободить от любой роли. Но все не так просто… А что делать с ребенком, у которого серьезная проблема или инвалидность? Инвалидность сама по себе — особая роль, и никто не может освободить от нее ребенка.