Эдвард Хэлловэлл - Не отвлекайте меня! Как сохранять высокую концентрацию несмотря ни на что

«Да, повел он себя, конечно, не лучшим образом, — примирительно произнесла Мэри, — но я не могу его за это винить. Он находится под очень сильным прессингом. Он изо всех сил старался делать то, о чем его просили, но сейчас он испытывает давление как снизу, так и сверху и чувствует себя зажатым в тиски. Если ты подумаешь об этом, то поймешь, почему он сорвался».

«Думаешь, ему одному тяжело? — возразила Дженнифер. — Ему следовало бы вести себя, как подобает зрелому управленцу, а не по-детски топать ногами. — Она наклонилась к Мэри и доверительно произнесла: — Компетентных людей увольняют, чтобы очистить место для приятелей руководства. Чем дальше, тем более невыносима обстановка. С меня хватит. — С этими словами Дженнифер вручила Мэри конверт. — Я нашла другую работу. Вот заявление об уходе. Я отработаю еще две недели, как положено по закону, и все».

Люди, страдающие разновидностью СОДВ, описанной в этой главе, скорее всего, согласятся со следующими утверждениями:

«На работе я переживаю проблемы сотрудников как свои собственные».

«Когда я вижу, что человек попал в трудное положение, я чувствую настоятельную потребность помочь ему».

«Я с детства приучен заботиться о других».

«Это неправильно — видеть, как кто-то изо всех сил старается преодолеть трудности, и не помочь ему».

«Я слишком мягкосердечный человек».

«Я слишком легко проникаюсь трудностями других людей».

«Мне часто советуют быть более эгоистичным».

«Я не понимаю, как можно говорить “нет”, если работа долж­на быть выполнена».

«Я ненавижу поговорку: “Хорошие парни приходят к финишу последними”».

«Чувство вины всегда было моей самой большой проблемой».

Мэри была почти на седьмом небе от счастья, когда в середине 1990-х пришла в эту компанию. Получив в ней работу сразу по окончании бизнес-школы, она быстро набралась опыта. Мэри была настойчива, любознательна и прилежна. Она обладала хорошей деловой хваткой и интуицией. Начав с должности менеджера по маркетингу, она быстро поднялась по служебной лестнице и заняла пост главы отдела по связям. Подчиненный ей коллектив был дружным, спаянным и компетентным, люди уважали друг друга.

Потом, после трагедии 11 сентября, в экономике наметился спад, и дела постепенно стали идти все хуже. Начали закрываться большие розничные сети. Уменьшились годовые премии. К тому же ослабел доллар. Руководство, бухгалтерия и менеджеры по персоналу принялись настаивать на необходимости жесточайшей экономии, то есть на сокращении всех расходов, включая командировочные, оплату работы секретарей и деньги на копирование документов. Мэри вскоре обнаружила, что работать теперь приходится больше, а вознаграждение — моральное и материальное — стало скудным.

Когда появился слух, что компанию купил конкурент, начался процесс тайного слияния. В центральном офисе появились представители крупной консалтинговой компании. Люди стали более скрытными, относились теперь друг к другу с подозрением и настороженностью, откровенно говорили только с глазу на глаз за закрытыми дверями. Начался внутренний раскол коллектива, сотрудники стали сплетничать о действиях и планах руководства. Хэнк, уважаемый всеми СЕО, уволился, и вместо него, по рекомендации консалтинговой компании, руководившей слиянием, был поставлен другой человек.

Пока люди ждали появления нового руководителя, сплетни приобрели характер лесного пожара. Больше всего волновал вопрос, не займется ли новый руководитель чистками. Моральный климат стал ужасным. Сотрудники начали терять интерес к делу и работать спустя рукава, хотя никто не опаздывал и не уходил раньше времени, поскольку все боялись репрессий. Растерянные сотрудники сидели на своих местах и не могли сосредоточиться на работе. Физически они присутствовали в офисе, но мысли их блуждали где-то далеко.

Несколько раз в день люди, желавшие поделиться последней сплетней или пожаловаться Мэри, стучались в стеклянную дверь ее кабинета. Мэри тяжело вздыхала и разрешала войти. У нее никогда не появлялось и мысли о том, чтобы кого-то оттолкнуть. В конце концов все привыкли, что Мэри — заботливая наседка, эту роль она играла в компании уже много лет. Подобно Дженнифер, Мэри тоже начала искать новую работу, но ни в одной компании ей не смогли предложить сопоставимую должность и заработную плату. Просто взять и уволиться в никуда она не имела морального права, потому что ей приходилось содержать семью. Муж Мэри, индивидуальный предприниматель, не зарабатывал и малой доли того, что было необходимо для покрытия всех расходов. Кроме того, их сын страдал астмой, приходилось часто обращаться в скорую помощь, и потому Мэри зависела от страховки, которую на этот случай выплачивала ей компания.

Каждый вечер она возвращалась домой измотанная и расстроенная. Между нею и ее мужем Дагом стали часто возникать споры.

«Послушай, ты сама несчастна и делаешь несчастными и нас, — говорил ей Даг. — Почему ты не хочешь уволиться? Ты всегда найдешь работу в какой-нибудь компании поменьше. Во многих местах требуются специалисты по связям с общественностью. Кстати, ты же когда-то работала официанткой! Любая работа будет лучше, чем эта».

Однако такое падение казалось Мэри просто немыслимым.

«Я всю жизнь занимаюсь менеджментом, и у меня это хорошо получается. Я не хочу увольняться и идти в ресторан мыть посуду. Да как у тебя язык поворачивается мне такое предлагать? Я могла бы с равным успехом посоветовать тебе податься в газонокосильщики».

Альтруизм и проклятие «палочки-выручалочки»

Народная мудрость, традиционная психология и законы экономики убеждают нас, что люди действуют, исходя из собственных интересов. Если содрать с человека тонкий покров притворства и лицемерия, то останется грубое животное, готовое пройти по головам конкурентов. Сторонники такого подхода утверждают, что человек по своей природе существо до мозга костей эгоистичное.

Помимо этого, современное общество действительно подталкивает людей к эгоизму и даже превозносит его. Бал правит нарциссизм, он проникает повсюду. Впервые современную жизнь как царство нарциссов описал Кристофер Лэш в 1979 году, и с тех пор это явление распространилось еще шире1. В духе нашего времени — во всяком случае, отчасти — считать эгоизм добродетелью. «Жадность — это благо!», девиз Гордона Гекко из «Уолл-стрит», звучит сейчас более актуально, нежели в 1987 году, когда этот фильм вышел в прокат. Куда бы вы ни пошли, вы везде найдете талантливых эгоистов, интересующихся исключительно своей персоной: это туповатые, восхваляющие сами себя спортсмены или звезды хип-хопа. Это руководители корпораций, назначающие себе бессовестно громадное содержание, но отказывающие в медицинской страховке своим сотрудникам. Это эстрадные артисты, купающиеся в деньгах, но не желающие помочь больным детям. Это предприниматели, хвастающиеся своей способностью уговорить любого человека купить то, что ему не нужно и на что у него просто нет денег.