Эдвард Хэлловэлл - Не отвлекайте меня! Как сохранять высокую концентрацию несмотря ни на что

Эйвери, одна из коллег Шэрон и ее близкая подруга, зайдя в кабинет, обнаружила ее в сильнейшем волнении.

«Что случилось, милая?» — спросила Эйвери.

Шэрон в ответ тяжело вздохнула.

«Лучше тебе не знать. Я неудачница, и этим все сказано. Я только что пропустила встречу с группой Тони, и думаю, что для них мой проступок окажется последней каплей. То, что могло стать золотым шансом, обернется провалом доброй старушки Шэрон. Я так устала быть собой».

«Шэрон, радость моя, ты же самый талантливый человек в редакции. Хотелось бы мне иметь хотя бы половину твоих способностей».

«Я тебя очень люблю, Эйвери, но ты не знаешь, как я устала слушать о том, что у меня масса нераскрытых талантов. Что толку иметь таланты и не уметь их реализовать? Как было бы хорошо родиться тупой, как чурбан. Тогда мне не пришлось бы пытаться делать то, на что я и так не способна».

«Знаешь что, — ответила на эту тираду Эйвери, — мне сейчас надо сделать пару вещей, но я приду за тобой ровно в пять, и мы пойдем выпить по паре мохито. Не вздумай сказать “нет”!»

«Спасибо, Эйвери. Теперь мне, по крайней мере, будет чего ждать».

В отличие от людей, описанных мною в пяти предыдущих главах, в случае с Шэрон речь идет не о СОДВ, а об истинном синдроме дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Я включил данный случай в книгу, потому что этот синдром встречается чаще, чем принято думать. В США им страдают по меньшей мере пять миллионов взрослых людей, причем в 80% случаев синдром у них остается недиагностированным. Лечение взрослых больных с СДВГ очень часто производит удивительно благоприятный эффект, меняя их жизнь к лучшему.

Тридцатидевятилетняя Шэрон много лет проработала старшим редактором в крупном женском журнале. Она довольно успешно продвигалась по карьерной лестнице, но не смогла достичь руководящих должностей из-за проблем с планированием, определением приоритетов и недостаточного упорства в достижении поставленных целей. Если бы не ее несомненные способности и таланты, то руководство давно бы уже нашло повод от нее избавиться.

Люди, страдающие СДВГ, описанным в этой главе, скорее всего, согласятся со следующими утверждениями:

«Мне очень трудно планировать мои действия».

«Постоянные проволочки — это моя вторая натура».

«Я люблю критические ситуации — они заставляют меня собраться».

«У меня хорошее воображение, но я не умею воплощать в жизнь то, что представляю себе».

«Я бы скорее предпочел перенести депульпирование больного зуба, чем присутствовать на деловой встрече».

«Я сильно подавлен, потому что не могу реализовать свои таланты и способности».

«Я чересчур импульсивен».

«Я никак не могу приучить себя к пунктуальности».

«Меня раздражают люди, не умеющие мыслить так же быстро, как я».

«Все, что я делаю, — я делаю основательно, иногда даже слишком».

Шэрон находила весьма болезненную отраду в том, что постоянно ругала себя за ошибки и упущения. Внутренний голос не скупился на весьма оскорбительные эпитеты. Наиболее изощренные проклятия она адресовала не посторонним людям или обстоятельствам, а самой себе, называя себя неудачницей, дурой и слабачкой. Какими бы ошибочными ни были такие характеристики применительно к ней — а Шэрон сама лучше других понимала, что все это не имеет к ней никакого отношения, — она тем не менее испытывала какое-то странное облегчение, осыпая себя ругательствами. Так ей было легче, чем жить, не понимая, почему она никак не может с толком распорядиться своими недюжинными талантами.

Писательница Байрон Кейти, рассуждая о том, что привязывает нас к жизни, предложила каждому задать себе освобождающий вопрос: «Кем бы ты был без этих мыслей?» Но Шэрон не могла представить себя без всех внутренних укоров, что-де она никуда не годная, неадекватная личность. Она поставила себе моральный диагноз и не желала от него отказываться. Без самоуничижения она чувствовала себя неполноценной. Она не могла отделаться от этих мыслей, потому что, не будь их, она осталась бы вообще безо всяких объяснений. Самокритика образовывала своеобразный скелет, на котором держалось все существо Шэрон, все ее внутреннее «я».

В данный момент Шэрон была очень подавлена. Это состояние случалось у нее довольно часто, причем с удручающей регулярностью. Почему она ничего не может довести до успешного конца? Почему ей так фатально не везет в жизни? Когда она училась в школе, ей прочили карьеру писательницы — но она отказалась от мечты, так как надо было зарабатывать на жизнь. Карьеру в редакции журнала она сочла достойным компромиссом.

В том состоянии, в каком пребывала Шэрон, работать она не могла. Чувство стыда и отвращения к себе окатывало ее жаркими волнами, причиняя душевные и даже физические страдания. Но Шэрон отличалась недюжинной силой и выносливостью. Как дворняжки умеют выживать, так и Шэрон умела бороться за свое место в жизни. Всю жизнь борьба составляла смысл ее существования. Когда надо было действовать, внутренний голос умолкал. Она просто действовала. Под словами — там, где словам не место, — возникал позыв к титанической деятельности, и он никогда не позволял Шэрон сдаваться и опускать руки. Так, преодолевая подавленность, она продолжала бороться.

Предыстория

Шэрон появилась на свет на двенадцать недель раньше положенного срока. С самого рождения ей, таким образом, пришлось бороться за жизнь. Дуглас, отец Шэрон, не чаял в ней души, но мама все время соперничала с дочерью. От матери и трех старших братьев Шэрон узнала, что бороться ей пришлось с самого рождения. «Это потому что ты рыжая, — говорил отец. — Вот почему ты такая непоседа».

Шэрон была папиной любимицей и нежеланным ребенком для матери, Илейн. Та и сама когда-то росла и воспитывалась под бдительным оком суровой холодной родительницы. Илейн смогла полюбить сыновей, но всегда чувствовала, что рождение дочери пробудит самые худшие черты, те же, что были и у ее матери.

Так и получилось. Илейн соперничала с маленькой Шэрон за внимание Дугласа. Когда тот возился с дочкой, Илейн впадала либо в ярость, либо в хандру — иногда эти состояния возникали одновременно. К счастью, Дуглас так и не поддался на ее капризы и не охладел к дочери, сохранив самые тесные отношения с ней. Тем не менее Илейн изо всех сил, на каждом шагу старалась осложнить жизнь Шэрон. Мать приводила в ярость мысль о том, что у девочки будет счастливое детство, которого сама Илейн была лишена.

Служили ли тому причиной рыжие волосы, как думал ее папа, или бойцовские гены, но Шэрон действительно требовалось много энергии не только для того, чтобы защищаться от матери, но и чтобы получить образование и с толком им распорядиться. Родители многого ждали от своих четверых детей, но их ожидания не шли ни в какое сравнение с притязаниями самой Шэрон. Она хотела быть первой во всем, превзойти всех соперников, быть впереди в любом деле.