Марина Мелия - Главный секрет первого года жизни

Как формируется надежная привязанность? Все происходит довольно буднично. Младенец начинает плакать, и взрослый, откликаясь на его плач, подходит к нему, берет на руки, что-то ласково говорит, укачивает, гладит или сразу кормит, если малыш голоден. Ребенок успокаивается, ему хорошо и комфортно — он засыпает или играет до тех пор, пока у него не возникнет новая потребность (ему опять станет скучно, холодно или жарко, он мокрый или снова проголодался и т. д.). Взрослый подходит к нему, и все повторяется: он переодевает малыша (играет, кормит) и помогает успокоиться. И так круг за кругом по многу раз в день одни и те же действия. Постепенно малыш начинает понимать, что в мире есть человек, способный утешить, взять на руки, когда это необходимо, и если этот человек рядом — значит, он под защитой, все будет хорошо. Эти повторяющиеся взаимодействия психологи называют циклом формирования привязанности. Причем когда мама носит ребенка на руках, прижимая к себе и воркуя с ним, она тоже к нему привязывается, и это помогает ей преодолевать усталость, терпеть бессонные ночи, легко отказываться от удовольствий.

Такая надежная привязанность — ребенка к взрослому и взрослого к ребенку — вырабатывается при соблюдении нескольких условий.

Самое важное — это постоянство. Вспомним няню, которая излечивала детдомовских малышей, в буквальном смысле привязывая их к себе. Таким простым способом она обеспечивала постоянный — и физический, и эмоциональный — контакт с ребенком, давала ему возможность привыкнуть к ней, научиться ей доверять.

Следующее непременное условие — чуткость. Взаимная привязанность вырастает из повседневного интенсивного общения. Чем внимательнее взрослый вглядывается в своего малыша, чем точнее откликается на его потребности и желания, тем сильнее тот привязывается.

И, конечно, формирование надежной привязанности невозможно без проявлений любви. А выражается любовь в прикосновениях, взглядах, улыбках, в разговоре, в том, как мама (няня) носит ребенка, обнимает, переодевает, кормит, нянчится с ним, тискает, любуется. Ни о каком формальном отношении и речи быть не может — любовь невозможно включить ни в какую инструкцию, здесь задействован весь спектр самых искренних чувств. Поэтому одного только присутствия недостаточно: надо не «пребывать» с ребенком, а «быть». Он получает эмоциональную подпитку, учится отвечать, и постепенно формируется эта глубокая эмоциональная связь между малышом и его главным взрослым, растет и крепнет привязанность, которая становится все надежнее. Взрослый защищает и заботится, а ребенок доверяет и ищет помощи.

Уоллес Диксон, описывая теорию Боулби в своей книге «Двадцать великих открытий в детской психологии», сравнил надежную привязанность с «невидимым эластичным тросом». Поведение ребенка с надежной привязанностью напоминает занятие банджи-джампингом (прыжками на тросе): смельчаки привязывают к лодыжкам длинный прочный эластичный трос, а затем прыгают с высокого здания, моста или платформы. И когда до земли остаются считаные сантиметры, трос вытягивает их наверх. Когда малыш отходит или убегает от мамы, для него это тоже своего рода риск, экстрим. Чтобы действовать спокойно и уверенно, маленькому экстремалу необходимо знать, что есть «надежная база», «неподвижная платформа», которая никуда не денется, не исчезнет, на которую всегда можно вернуться. В качестве такой «базы» как раз и выступает мама. Например, она стоит на детской площадке или сидит на скамейке в парке. Ребенок отбегает от нее все дальше и дальше, но как только поймет, что мамы нет рядом, ему станет страшно, и невидимый эластичный трос притянет его обратно. Если же мама первой почувствует, что малыш ушел слишком далеко от «базы», эластичный трос притянет ее к ребенку. Ведь настоящая привязанность — это двусторонние отношения.

В теории Боулби есть важное понятие — объект привязанности. Это взрослый, в котором ребенок находит утешение и успокоение, к кому обращается в трудную минуту, когда ему страшно, когда он огорчен, устал или болен. Это тот, к кому можно прижаться, кто всегда откликнется, пожалеет, защитит. В любой ситуации, «и в горе, и в радости», этот взрослый для малыша — самая значимая фигура.

Боулби первым пришел к важному выводу: опыт, получаемый ребенком в процессе ежедневного общения со взрослым, который о нем заботится, является базой для формирования его представления о себе: «Я такой, как обо мне заботятся». Стартовые условия, в которых малыш находился в первые месяцы своей жизни, то, насколько он ощущал себя любимым и ценимым, будут играть важную роль в том, каким он вырастет. Отношение к нему близкого взрослого становится «внутренним достоянием» ребенка, «вживляется» в его самосознание. Если взрослый действует последовательно и предсказуемо, малыш знает, что ему всегда есть на кого опереться.

Если у ребенка есть источник поддержки — свой главный взрослый, он уверен, что защищен и находится в безопасности, у него формируется доверие к людям, и круг его общения постепенно расширяется, в зону его внимания попадают другие люди. Когда малыш спокоен, в хорошем настроении и чувствует, что его «опора и защита» где-то рядом, он с удовольствием пообщается и поиграет с теми, кто его окружает. Так со временем у ребенка появляется возможность сформировать несколько объектов привязанности. Понятно, что их не может и не должно быть слишком много.

Принципиальное условие нормального развития ребенка — стабильность. Сегодня принято путешествовать даже с совсем крошечными детьми, всюду брать их с собой — в другие города, страны, в машину, самолет, ресторан, на шумную вечеринку и шопинг. Но мы не задумываемся о том, как сказывается на ребенке такое «мобильное детство»: бесконечная череда новых лиц и постоянное пребывание на людях — все это противоречит потребности малыша в стабильности и безопасности. Поэтому нежелательно в значимые для малыша первые месяцы его жизни без особой необходимости планировать перелеты и переезды. Важно и дома не устраивать «проходной двор». Возможно, стоит провести что-то вроде инвентаризации своих отношений с друзьями, знакомыми и перенести встречи с ними в другое место, хотя бы на время оставив дом «за ребенком», сделав его территорией стабильности, где малыш будет окружен по-настоящему близкими, хорошо знакомыми ему людьми.

Интересно, что «вспомогательным» объектом привязанности может стать и неодушевленный предмет — например, игрушка. Однажды я была свидетелем такого эпизода. Мама отправила в мусорное ведро затертого мишку, а потом торжественно вручила малышу нового — модного Тедди, привезенного из Лондона. У ребенка началась истерика. Мама, конечно, хотела как лучше: «На этой замусоленной игрушке миллион микробов!», но в результате одним движением разрушила привязанность, а с ней и целый мир, где рядом с малышом всегда был верный, родной, облизанный, обкусанный и политый слезами надежный друг.